Не ангел

Уже четыре дня задержка. Или пять? Да, пять. Уже пять дней ничего нет. Нет этой восхитительной, успокаивающей, благословенной боли, пачкотни и лишних хлопот, пять дней, проведенных во все растущем беспокойстве, пять дней, прожитых в попытках смело взглянуть в лицо тому, что это означает, пять дней в попытках представить себе, что же теперь с этим делать.

Если бы только она тогда отказалась, если бы только! Она знала, когда именно это могло случиться: в тот субботний вечер, когда муж выпил стакан пива, а все домочадцы спали. Она не хотела, совсем не хотела, но он был так мил, он ведь так устает на рабо те, он так добр к ним ко всем и так безропотен.

— Иди сюда, старушка, — прошептал он, — давай быстренько! Я буду очень осторожен, не волнуйся.

Невозможно было отказать: не так уж много радостей у него в жизни.

Она вздохнула, подняла ведро с грязной водой и поставила его на стол, чтобы замочить пеленки. Она всегда так делала — замачивала их в уже использованной воде. В этот день она постирала всего несколько вещей: пару пеленок и рубашек мальчиков. Это избавляло ее от повторного похода во двор за чистой водой. Да, это была тяжелая работа. А вечером Тед захочет помыться, как всегда в пятницу. Ему нужно больше воды, чем детям, значит, придется еще дважды сходить к колонке, а потом надо будет поставить кастрюли на печку, чтобы нагреть воду для лохани. Сильвию даже мысли об этом утомляли. Но, может, хоть это физическое напряжение спровоцирует что-нибудь? Нужно постараться не думать о том, что не пришли месячные. Такое уже бывало. Чем больше об этом думаешь, тем больше вероятность задержки. Однажды она уже почти махнула рукой, а потом заболел ребенок, у него был жар, и она так волновалась, что и думать о них забыла, — так они тут же и пришли, на следующий день.

Сильвия вздохнула и посмотрела на часы, стоявшие на столе. Это были мамины часы, они правильно показывают время, хотя и совсем старые. Уже семь часов. Тед ушел полчаса назад. Пока он завтракал, она нянчила ребенка, и, если теперь поторопиться, можно успеть подмести пол, перед тем как разбудить остальных детей. И еще подать на стол хлеб и застывший жир. Главное, чтобы малышка подольше не просыпалась. Теперь начались проблемы с Фрэнком — он уже большой и такой подвижный. Сильвия терпеть не могла держать его безвылазно на высоком стуле, но другого выхода не было. Держать на стуле или привязывать к ножке стола. Слишком опасно отпускать его ползать вокруг, особенно когда топится печь и на ней греется в больших кастрюлях вода. Фрэнк уже пробует вставать на ножки и, чего доброго, еще опрокинет на себя кастрюлю с кипятком, если за ним не уследишь. А ей сегодня надо закончить работу к тому времени, как после обеда вернутся из школы дети, тогда Фрэнк сможет поползать по ступенькам на крыльце. Или, если она не справится со всеми делами, может, кто-то из старших погуляет с ним. Бедный малыш! Он часто плачет. Ему, должно быть, очень скучно.

Сильвия и Тед Миллеры и их пятеро детей жили в Ламбете. Они занимали две комнаты: первую довольно большую, около двенадцати квадратных футов, и вторую, чуть поменьше, в подвальном этаже дома на Лайн-стрит — одного из нескольких типовых домов близ Кеннингтон-лейн. Ступеньки с переднего фасада вели через маленькую прихожую прямо на улицу. Задняя комната выходила во двор, где находились колонка для воды, уборная и подвесной ящик, в котором можно было сохранять молоко, застывший жир и другие продукты хотя бы зимой. Летом ящик не слишком помогал — разве что держать всякий хлам.

Сильвия, Тед, новорожденный малыш и Фрэнк — предпоследний ребенок — спали в большой комнате, которая также служила кухней, а дважды в неделю и ванной. Фрэнк спал на одной постели с родителями, а новорожденная девочка — в нижнем ящике большого комода, доставшегося им в наследство от матери Сильвии. В нем хранилась одежда, кое-какая еда и вообще бо́льшая часть их имущества. В одном конце комнаты, напротив кровати, стояла угольная печка, и как раз оставалось местечко для маленького складного столика под окном и старого высокого стула, тоже принадлежавшего матери Сильвии.

Семья ела по очереди: за столом не хватало места для всех сразу, да и стульев-то было всего два. Дети обычно ели либо стоя, либо сидя на родительской кровати. Трое старших детей спали в маленькой комнате на широкой кровати валетом, как сардины в банке. Сильвия прикидывала, что там есть местечко еще для одного ребенка — для Фрэнка, — когда самая маленькая подрастет и уже не сможет спать в ящике. А потом… Сильвия решительно гнала мысли о том, что будет потом. Можно будет приспособить под кроватку ящик из-под бананов — так поступают во многих семьях, и в маленькой комнате как раз нашлось бы для нее место.