Не ангел

— Ш-ш-ш, Сильвия. Лежите тихо. Все в порядке. Дайте-ка я еще раз смочу вам лоб. Не нужно разговаривать, Сильвия, пожалуйста, перестаньте разговаривать. Вам это вредно.

Живот Сильвии стал твердым, как железо. Было ясно, что болезнь прогрессирует. Сиделка снова проверила у нее пульс.

— Он стал еще чаще, — объяснила она Селии. — Скорее бы приехал доктор.

— Я уверена, что он не задержится. Когда ждешь, всегда кажется, будто прошла целая вечность. — Селии и самой было страшно. Ее вдруг охватила дрожь. Впервые в жизни она запаниковала.

— Все, конец, — вдруг сказала Сильвия. — Дело сделано. Все к лучшему. И правда все к лучшему. Ее больше нет. Спасибо, леди Селия.

— Да, — ласково отозвалась сиделка, — да, все к лучшему. Ну, ну, миссис Миллер. Лежите тихонько. Скоро приедет доктор. Господи, да куда же эта «скорая» запропастилась?

— Где «скорая»? Они что, через Шотландию едут?

— Да вон она катит. Я уже слышу. Ну же, посигналь фонарем. Вот так. Сюда! Эй!

Подкатила «скорая», из кабины выпрыгнул водитель.

— Это здесь… Да, да, вижу. Значит, здесь.

— Что, плохо, да?

— Да уж ничего хорошего.

Джим и Дот Эверет видели все. Они спали в своем маленьком домике на окраине Льюиса и вдруг услышали шум подъехавших машин. Целый кортеж автомобилей, битком набитых пассажирами, что-то кричавшими и смеявшимися, пронесся по дороге, взвизг нул тормозами на повороте и ринулся вниз с горы. И потом одна из них, как раз вот эта, как-то боком развернулась на дороге, вылетела на встречную полосу, врезалась в фонарный столб, отскочила и полетела вверх колесами. Вот так.

— Это было как в замедленной съемке, — пояснил Джим подоспевшему полицейскому. — Вот так, через себя и на крышу. И потом еще раз. И прямо в дерево. Трюкачи, да и только.

— Да-да, понятно. — Один из полицейских подошел к санитарам «скорой» — те стояли, склонившись над носилками, и укладывали на них чье-то безжизненное тело.

— Что, жив, бедолага? — спросил он.

— Да кто его знает? Вроде дышит еще.

— Документы какие-нибудь при нем имеются?

— Пока ничего не нашли. Пошарьте, может, на приборном щитке остался бумажник или еще что-нибудь. Хотя что там найдешь — машина-то вся всмятку. В гармошку. Вот придурки! А вот этот, гляди-ка, в смокинге, при параде. Как их называют? Золотая молодежь? Я бы этой золотой молодежи… Смотрите, откупоренная бутылка шампанского на сиденье. Да они все пьяные, негодяи. А это что еще за коробочка? Глянь-ка, кольцо… Валялось рядом с этим парнем. Ох, стервец, что натворил…

Доктор Перринг поставил диагноз: гнойный перитонит. Прибыла «скорая», и Сильвию в сопровождении сиделки забрали в больницу. Барти, горько плача, стояла на ступенях перед входом в дом и провожала мать. Селия утешала ее, обнимая за плечи. Проснулся Оливер, вышла из комнаты ММ. Все спустились на кухню.

— Заварю чай, — предложила Селия.

— Нет, ты должна лежать, как велел врач, — возразила ММ. — Я сама заварю.

— Я в порядке. — Селия устало потерла глаза. — Барти, милая, не нужно так убиваться. Твоя мама — очень сильная женщина. И доктор Перринг говорит, что в больнице ей сразу же назначат нужное лечение. С ней все будет хорошо. Честное слово.

— Нужно было отправить ее раньше, — заявила Барти, утирая ладонью нос, и, взглянув на Селию, объяснила: — У меня нет носового платка.

— На, — протянул Оливер, — возьми мой. Так-то лучше. Тетя Селия совершенно права: в больнице твоей маме помогут лучше, чем здесь.

— Да, но доктор хотел отправить ее туда еще днем, а мы… мы… — И Барти снова расплакалась. — Уол! Это было так страшно, она так мучилась от боли и говорила такие странные вещи… Я ничего не поняла. Дикость какая-то…

— Да, очень странные, — торопливо подтвердила Селия, — она бредила и в бреду повторяла… Я даже не знаю, как это передать. В общем, полная бессмыслица.

— Нет, кое-какой смысл в этом все же был, — сказала Барти. — Ей казалось, что она родила ребенка, который сначала был живой, а потом умер. Это было так ужасно, Уол.

— Бедная Сильвия, — заметила ММ, — мне очень жаль. А у нее не было ребенка, который и вправду умер, Селия? Я, кажется, что-то такое припоминаю…

— Да, — быстро произнесла Селия, — да, был.

— А сколько мне тогда было лет? — спросила Барти.

— О, ты тогда была совсем крошкой. Около двух лет, а то и меньше.

— А что же все-таки случилось?

— Барти, это произошло очень давно, я ничего не помню.

— Бедная, бедная мама, — всхлипнула Барти и снова заплакала, — я так боюсь, что она умрет.

— Не умрет, Барти, — твердо пообещал Оливер, — я уверен. Ее спасут врачи.

— Как бы мне хотелось быть рядом с ней в больнице.

— Ну, сейчас нельзя. Тебя туда не пустят. Но утром мы первым делом позвоним и спросим, можно ли ее навестить. Так, а спать не пора? Батюшки! Да уже почти четыре утра. Ступай, Селия, дорогая моя. Тебе просто необходимо поспать. У тебя ужасный вид, бродишь по дому как привидение. Иди и ложись.

— Правда? — удивилась Селия. Она действительно чувствовала себя неважно.