(не) беги от меня, малышка (СИ)

– Я… – вдыхает он жарко, и кожа горит от его дыхания, плавится, – прав. И я вам это докажу, Лада Леонидовна.

– Нет… – я все еще сопротивляюсь. Напряженная, как струна, отчетливо понимая, что, если сейчас он захочет проверить правильность своих наблюдений, я…

Что я смогу сделать? Ничего. Совершенно. Я в его власти. Достаточно чуть-чуть надавить. Совсем немного.

– Да…

Он секунду еще жарко дышит мне в шею, словно раздумывает, как поступить.

Я сижу каменно. И, кажется, даже воздух не поступает в легкие.

Петр резко поднимается и идет к двери.

Я ошарашенно смотрю вслед.

Атака захлебнулась? Противник отступает?

– До завтра, Лада Леонидовна, – спокойно прощается он. Напоследок смотрит на меня долгим обещающим взглядом и выходит за дверь.

Я, кажется, только полминуты спустя начинаю дышать.

Смотрю на цветы на столе. Ворох разноцветных, пушистых нежностей.

Нет, Лада, нет.

Противник не отступил.

Противник совершил тактический маневр.

Господи… Как мне дожить до конца командировки в целости?

Рабочие моменты. 

Я – начальник отдела. А это значит, что обязана быть в курсе всей юридической жизни нашей фирмы.

И не юридической – тоже. Ситуация сейчас такая, что неизвестно, откуда и что конкретно нагрянет.

Проверки разнообразных служб, от которых не только бухгалтеры седеют раньше времени, но и мы, юристы, нервным тиком обзаводимся.

Работа с людьми. Немного не уследишь, какой-нибудь обиженный первостольник рванет в трудовую инспекцию.

А ты потом прыгай, решай вопросы трудового права. Которое у нас, как и у девяноста процентов коммерческих компаний, завуалированно нарушается. И тут, как никогда, верна поговорка про не нас таких, а жизнь такую.

Потому что, вполне возможно, что в Москве, Питере и крупных городах-миллионниках сотрудник может выбрать пристойные варианты работы, с полностью белой зарплатой, соцпакетом и прочими радостями трудовой жизни.

Но не у нас.

Зарплаты у наших первостольников хорошие, у сотрудников офисов – еще лучше. Но за все приходится платить. И выбирать.

Кроме этого на мне финальная проверка всех важных документов.

Причем, не только договоров поставки, аренды, трудовых и так далее.

Я обязана следить, например, как работает адвокат. И хотя, у меня профиль предпринимательско-правовой с углублённой подготовкой «Юрист в сфере бизнес-права», Харитонов не раз меня кидал на судебные заседания, в которых я вообще очень сильно плаваю.

Все же именно здесь важен опыт.

В итоге, пару раз попав в неприятные ситуации, я потребовала взять на работу профессионала в этой сфере.

Профессионал появился. Пьющий, немного невменяемый, но великолепный юрист, за которым, конечно, глаз да глаз.

Но мне это в радость, работу делает он, а на ус мотаю, учусь я. Любой опыт пригодится.

И то, что сейчас я имею возможность наблюдать за профессионалами в этой сфере, адвокатами из центрального офиса корпорации, огромный и положительный опыт.

Я провожу в суде более трех часов и вообще не жалею о потраченном времени.

Это невероятно интересно. В первую очередь потому, что напрягаться не надо. Я не истец и не заявитель. Посторонний слушатель, который впитывает информацию, а так же форму поведения.

Многим покажется это не интересным и скучным. Только не мне! Я люблю свою работу. Я готова учиться.

Вот еще бы Алексеев не выматывал нервы.

Понятно, почему я в зале суда.

А вот он там что забыл?

И не надо мне рассказывать, что лично контролирует работу юристов!

Они здесь, слава Богу, профессионалы своего дела и в контроле не нуждаются.

И, судя по тому, что глаз Петр Григорьевич не сводит с меня, он тоже так считает.

А еще считает, что в контроле нуждаюсь я.

Ну, или просто издевается, заставляя краснеть не по делу.

Я все заседание старательно фиксирую полученную информацию и свои мысли по ходу дела, чтоб потом улучить момент и позадавать вопросы.

И постоянно, вот просто каждую секунду ощущаю на себе плотный, горячий взгляд начальства.

Он скользит, физически трогая, по шее, тут же покрывающейся нервными красными пятнами, ниже , к груди, и тут остается радоваться плотности белья, потому что, надень я сдуру что-то более легкое, и торчащие от ужаса соски были бы выставлены на всеобщее обозрение. Затем взгляд так же медленно и издевательски путешествует обратно. Прямо к ямочке между ключиц, я еле удерживаюсь, чтоб предательски не сглотнуть, выдавая себя. И выше. К губам. И нет, я их не облизываю и не закусываю.

Вообще ничего пошлого не делаю. И почему же все время кажется, что он явно что-то непристойное думает, когда так внимательно изучает их?

От такого пристального внимания становится сначала жарко, потом до дрожи холодно… А потом накатывает привычная спасительная злоба.

Вот всегда она меня выручает. Оптимизирует организм для борьбы.

Я уже не воспринимаю Петра Григорьевича с налетом романтики, не думаю о нем, как о моем любимом человеке. Для меня это неприятель. Временно отступивший, но, стоит почуять слабину, как сразу активизируется. И затопчет.

Ну уж нет.

Никогда такого не будет.

Розовые очки разбились стеклами внутрь. Это больно. Но я это переживу.