Не без вранья

Из Риги Лиля посылала своим «зверикам» посылки: селедку, овсяную кашу, чай, кофе, сахар, шоколад, муку, сало. И одежду, и вещи: подтяжки для носков, чтобы у «звериков» носки не свисали, ткани, чтобы «зверики» сшили себе костюмы, бритвы, резиновые чашки — это чтобы Маяковский пил в общественных местах, не боясь заразиться. И что же, разве это не любовь?..

Лиля руководила даже в письмах, подробно писала, как что готовить, как смешивать продукты. Вела себя с ними как хороший менеджер или как капитан судна — капитан в командировке. Она вообще совершенно не презирала быт — «ах, я такая возвышенная, мне не до селедки и подтяжек». У Лили была полная власть, но она и простой, бытовой властью не пренебрегала — через обыденные домашние вещи как будто еще раз соединялась со своими «мальчиками». Жестко регламентировала домашнюю жизнь: за стол садились в строго определенное время, одевались так, как она считала нужным, и ослушаться ее было невозможно. «Зверики» у нее по струнке ходили.

Лиля скучала по «зверикам», а Брик с Маяковским скучали по Кисе.

Маяковский: «…Каждое утро прихожу к Осе и говорю: „Скушно, брат Кис, без лиски“, и Оська говорит: „Скушно, брат щен, без Кисы“».

Конечно, у них просто была такая манера выражаться, и все эти нежности — милое семейное преувеличение. Но им действительно без нее было плохо, как бывает непривычно и неуютно без строгой няни, которая то ругает, то выдает варенье. Если Лиля в письмах так командовала мальчиками, как же она командовала ими, когда была дома?… Они очень по Лиле скучали. Хорошо, когда есть кто-то, кто тобой командует, заботится о тебе, знает, когда ругать, а когда варенье.

Лиля вернулась из Риги в Москву довольно позорно — без визы. И с изданием Маяковского в Латвии ничего не вышло. Вскоре она опять уехала в Ригу, на этот раз получила визу, но в Лондон к матери не поехала, вернулась в Москву, на дачу в Пушкино, и опять — лето, карты, гости, так много гостей, что Аннушка носилась с самоваром, как гном в мультфильме, и Маяковский часто не знал, кто все эти люди, пьющие чай в его с Бриками доме.

Маяковский дружил с гостями, играл в карты, пил чай на веранде и писал стихи. К этому Лиля и Осип относились очень трепетно, как будто в семье прижимают палец к губам: «Тише, папа работает».

В письме из Риги Лиля попросила Маяковского: «Напиши для меня стихи». А когда она вернулась в Москву — вот они, стихи.

Маяковский написал для нее поэму «Люблю», и в этой поэме впервые нет никаких цепей, жалоб, мыслей о самоубийстве, он просто мальчик, а она просто девочка: «Пришла, деловито за рыком, за ростом, взглянув, разглядела просто мальчика. Взяла, отобрала сердце и просто пошла играть — как девочка мячиком». Вообще-то — гениально, и не нужно никаких рассуждений о том, какая у них была любовь. Девочка в короткой юбочке, заносчивая, гордая, исподтишка посматривает на мальчика и, если он заметит, вскидывает острое плечико — не очень-то и хотелось! А глаза говорят — очень хотелось. Мальчик краснеет и стесняется, и вдруг решительно подходит и дергает за косичку.

Это единственная поэма Маяковского о любви, где все светло и трогательно, и написал он ее не в начале любви, не в разгар чувств, а когда они с Лилей были в разлуке. Когда они были вместе, все было мучительно, и он всегда страдал, всегда «крики в строчки выгранивал», писал про цепи, на которых нацарапано имя Лилино. Печально, обидно, горько — что он чувствовал себя любимым только в письмах. Но Лиля как хотела, так и любила, и что же, все эти щеники, детики, лапы оборву, подтяжки, селедки, резиновые чашки, разве это не любовь?..

ЧЕЛОВЕК, 13 ЛЕТ

Любовь — это когда можешь умереть за него.

Любовь — это когда если он умрет, то и ты умрешь.

Любовь — это когда главное, чтобы он был счастлив.

А все остальное — это не любовь. И нечего притворяться и говорить, что это «тоже любовь», «такая любовь», «каждый любит по-своему». По-своему можно любить мороженое. А любовь — это когда…

Нет. Нельзя говорить «любовь — это когда» — это неграмотно.

Да, моя дорогая Я в тринадцать лет. Ты совершенно права. Нельзя говорить «любовь — это когда…». Лучше говорить «это — тоже любовь…», «ну, это такая любовь…», «каждый любит по-своему…».

Глава 9 Плохая компания предприятие «Брики. Маяковский»

Часто говорят: «Брики сделали Маяковского», и хочется возмущенно ответить: «Неправда! Это Маяковский сделал Брика! Брик даже в ссылках значится в первую очередь как друг Маяковского!» Но они так тесно связаны, к тому же Брик сделал Лилю, а Лиля в какой-то степени сделала Маяковского, так что неважно, кто кого сделал, важно, что их не разделить.

Все-таки связь Маяковского с Бриками была до конца не понятна никому из друзей и знакомых. Как будто каждый недоуменно пожимает плечами и, задумчиво морща лоб, говорит: «Ну, я вообще-то не зна-аю…».