Не без вранья

Но вот вопрос — а как же «праздник тела» в начале любви? Или это сразу же был «праздник тела» только для Маяковского, а для Лили сразу же была «мука», но она не подавала виду? Наверное, все-таки нет — она не стала бы притворяться. Наверное, тогда все было иначе, а со временем их интимные отношения изменились. Маяковский понимал, что Лиля его только терпит, и у него с каждым разом укреплялся синдром ожидания неудачи.

Так было у него только с Лилей? А с другими?

Есть свидетельства других женщин, любивших Маяковского, и они полны признательности и страсти. «Это были месяцы счастья», — вспоминает Евгения Ланг. Красавица Татьяна Яковлева, избалованная поклонением, пишет, что он «…был совершенно необычайного остроумия, обаяния и колоссального сексапила». Вероника Полонская, с которой он был близок перед смертью, говорит о том, что в постели все было прекрасно… Все довольны и ни слова о проблемах. Все они были с ним счастливы, а Лиле была мука?

Бедный Маяковский — чувствовать себя нежеланным, нервничать, торопиться. Лиле с ее развитой сексуальностью было бы легко с этим справиться. Но она говорила — быть с ним в постели мука. Значит, он был так ей неприятен, что ей не хотелось справляться. Бедная Лиля — спать с тем, кто не нравится. Это и правда мука.

После любви-муки Лиля оставалась с головной болью, в плохом настроении… Сексуальное поведение — это тайна, но можно предположить, что Маяковский был с ней очень нежен, слишком нежен. И можно предположить, как ее раздражала его нежность, зависимость в постели… Может быть, поэтому так часто прорывалось в ее словах пренебрежение к Маяковскому? Она даже на ревность не давала ему права, говорила удивленно-презрительно: «Вы себе представляете, Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности». Может быть, поэтому она больше любила его на расстоянии? И самые светлые свои стихи о любви Маяковский написал, находясь от нее вдали?

* * *

Если посмотреть на их общую фотографию — Лиля, Осип, Маяковский, — можно сказать: в этом союзе все-таки немного пахло паленой шерстью. Какая это трагическая фотография!..

Лиля посередине, держится прямо, абсолютно независимая.

Справа от Лили Маяковский, красивый, как «бог неприкаянный», наклонился к Лиле, приник к ней упрямо и обиженно, обнимает Лилю за плечи, но не уверенно, как обладающий ею мужчина, не утверждая — «моя женщина», а будто жалобно выплакивая.

Слева от Лили Брик — не полный, но мягкий, весь состоящий из округлостей, приник к ней, обвился вокруг нее, как плющ. Сохранились между ним и Лилей физические отношения или нет, никакой ревности он не испытывает, его все абсолютно устраивает. «Мне надо было быть только с Осей», — сказала Лиля в старости. Ее слова могут означать, что она была физически близка с Маяковским и Бриком. А могут ничего такого не означать, а только ее тоску.

Брика обвиняют в том, что он помогал Лиле находить влиятельных любовников, руководил Лилей, делал за нее правильный выбор, — в общем, помогал Лиле любить главных. Одна из свидетельниц тех лет говорила: «Я никогда не могла понять его отношения к Лиле Юрьевне как, уже грубо выражаясь, к товару, который он всегда с невероятной охотой как-то предлагал».

К любой Лилиной связи Брик относился спокойно и поощрительно, словно радостно кивал — хорошо, правильно, молодец. Как будто он ей подруга, наперсница, как будто он пользуется ее обаянием для общего семейного процветания.

Но почему бы и нет, ведь у Лили с Осипом все было общее, например ЛЕФ.

ЛЕФ — Левый фронт искусств. Брик — идеолог, а Маяковский — лицо ЛЕФа. Брик был идеологом не только объединения ЛЕФ, но также и свободной морали, «лефовской» морали. Лефовская мораль — полная сексуальная свобода. Лиля — тоже лицо ЛЕФа, хозяйка лефовского салона.

Лиля: «Кроме них, я почти не знала людей. С остальными я встречалась в трамвае, в театре. А лефовцы выросли на глазах друг у друга».

ЛЕФ называют группой, шайкой, бандой. Это было не просто творческое объединение, а образ жизни, где взгляды на искусство тесно переплелись со взглядами на жизнь, с манерой жить, и свободный секс был частью образа жизни.

Лефовцы общались круглосуточно — если не вели разговоры об искусстве, то играли в карты.

«…Играют все. Разделяются на игроков азартных — Володя, Коля, Лиля — и классических — Витя, Ося, я, Лева… Играют ночами до 6–7 утра. Иногда по 17 часов подряд».

Это пишет Варвара Степанова, жена знаменитого скульптора Родченко.

17 часов играть в карты! Потом Маяковский помучается ревностью и напишет стихи, Брик издаст стихи и статью о стихах в журнале «ЛЕФ». «Производственные» интересы всех троих, Осипа, Лили и Маяковского, были так тесно сплетены с романами, со страстью, что и не разберешься, где ЛЕФ, а где секс… В чем только бедного Брика не обвиняли, даже в том, что буквально платил Лилей гонорары авторам журнала.