Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

Сейчас обошлось только тяжёлой контузией катеров и экипажа. Людей, находившихся во внутренних помещениях, оглушило до потери ориентировки, а то и сознания, из носов и ушей пошла кровь. Двигатели дружно заглохли. Когда опали столбы бутылочно-зелёной с белой пеной воды, оба катера без хода болтались на волнах, пулемёты на турелях были задраны стволами вверх и стрелять не собирались. Кто-то из кокпита махал не то тряпкой, не то подобием флага. «Вилькицкий», остановив свой отчаянный бег, «малым задним» начал сдавать к ним поближе, готовясь спускать вельбот с призовой партией.

А десятком миль севернее в это же время начали происходить события гораздо большего (пожалуй, мирового) масштаба, чем славная виктория над «пиратами», обеспечившая свободу, а то и жизнь, а в перспективе сулящая серьёзное повышение благосостояния капитану Иваненко и его команде.

Вельбот с Эвансом достиг борта «Гренвилла», адмирал убедился, что разведчик не разучился цепляться руками и ногами за выбленки[90] штормтрапа. Он поднялся на палубу и скрылся за ближайшей надстройкой. Хиллгарт удовлетворённо кивнул собственным мыслям и приказал Харвуду:

— Корабль к бою изготовить!

Бешено зазвенели «колокола громкого боя» в рубке «Тайгера». Зенитчики и расчёты башен главного калибра кинулись по боевым постам. Угол возвышения шестидюймовок крейсера позволял при определённых условиях вести огонь и по воздушным целям шрапнелью, например — отражая массированные налёты торпедоносцев. Для стрельбы по одиночным маневрирующим самолётам не хватало скорости поворота башен и вертикальной наводки.

Пока палубы крейсера зловеще пустели, захлопывались крышки люков и задраивались двери водонепроницаемых переборок, стволы многочисленных «эрликонов» и «бофорсов» приводились на нужные углы и градусы, сигнальщики набрали и начали поднимать роковой приказ по эскадре. В этот же момент из будочки радиотелеграфиста, расположенной тремя ярусами выше ходового мостика, стремительно, будто за ним гнались сразу все Кентервильские привидения, ссыпался вниз уорент-офицер[91] с розовым бланком в руке. Заметался глазами между адмиралом и собственным командиром, наконец подал телеграмму Харвуду. Командир — первый после Бога, а назначенный на один поход адмирал — кто его знает. В уставах недостаточно ясно изложено.

Харвуд прочёл телеграмму, один раз быстро, потом ещё раз — чуть ли не по буквам.

Эванс, уже не маскируя своего истинного положения, неизвестно отчего изменив собственную точку зрения, приказывал (!) Хиллгарту огня по самолётам ни в коем случае не открывать и следовать строго на норд, доведя ход до полного. На маневры «Гренвилла» внимания не обращать.

Кэптэн хмыкнул, не то чтобы весело, но удовлетворённо. Враг (в данный момент — собственный адмирал) посрамлён, остальное — незначащие подробности. Как написано в одной умной книге: «Все мы умрём. В худшем случае — умрём немножко раньше». Верная мысль, особенно для тех, кто плавает по морям, да ещё и на военных кораблях.

Сейчас его вдохновляла собственная правота, то есть грамотное тактическое мышление, и унижение адмирала, который — Харвуд готов был поклясться всеми силами ада — кинется к нему с просьбой принять на себя командование.

Он протянул бланк адмиралу и тут же понял, что все его планы и надежды пошли прахом. Секундой раньше, чем Хиллгарт начал читать телеграмму, боевой сигнал дошёл до места, сигнальщики прочли его слишком быстро (в другое бы время так!) и почти тут же разом ударили четырёхдюймовые, сорока- и двадцатимиллиметровые зенитные автоматы с «Блейка» и «Лайона». Старший артиллерист «Тайгера», стоя спиной к командиру, не увидел его искажённого лица и отчаянного взмаха руки. Слова ещё не успели вырваться из глотки кэптэна, а лейтенант-коммандер вдавил до упора кнопку общего ревуна — «Залп!». От слитного грохота полусотни стволов у всех на мостике заложило уши. Крейсер окутался облаками зеленоватого дыма «бездымного пороха».

Только «Гренвилл» не стрелял, с его мостика почти истерично полетели серии зелёных ракет:

— «Дробь! Дробь!! Дробь!!!»

Харвуд понял, что это конец. Он не давал команды на открытие огня, а его старарт чересчур чётко отреагировал на приказ адмирала, не продублированный командиром.

— Эванс мне не начальник, — скомкал в руке бланк радиограммы Хиллгарт. — Он только «обеспечивающий»…

Терять адмиралу теперь уже было нечего. Его охватил боевой кураж и — к чёрту последствия. Он наконец-то, впервые в жизни ведёт настоящий бой! Возможно, первый морской бой первой войны двадцать первого века! Нельсон ведь тоже — поднёс подзорную трубу к выбитому глазу, «не увидел» запрещающего сигнала и прославился в веках.