Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

— Меня не интересует почти ничего, — продолжил Удолин. — Если мне довелось увидеть пресловутый «Большой взрыв», так тринадцать миллиардов лет туда, столько же сюда — непринципиально.

Арчибальд естественным образом обалдел. Лишённая воображения машина моментами склонна принимать любой сигнал, поступающий на её воспринимающие внешнюю информацию модули, как истину. Иногда нуждающуюся в проверке, а иногда и нет.

Так и начали вертеться «шестерёнки» внутри немыслимо сложной и настолько же никчёмной, если некому ею управлять, машины. Не умевший писать Сократ и то наверняка презрительно бы поморщился. Простейшая (для «дураков») посылка — если объект «Удолин» существует превосходящее обычное для биологических существ время, то отсутствует принципиальное различие между тысячей и тринадцатью миллиардами лет. Если объект «Удолин» владеет десятью (условно говоря) способностями в ментальной и физической сфере, мне недоступными, нет оснований считать, что он не владеет ста или тысячью.

Вывод (в пределах «сократической» логики) — объект «Удолин» является интеллектуально доминирующим, поскольку я не в состоянии доказать его неправоту.

«Что и требовалось доказать», — в пределах той же логики подумал Константин Васильевич, уловив систему мышления Арчибальда. Он, опустив руку вдоль спинки кресла, показал только Сильвии особым образом сплетённые пальцы. Это был тайный знак посвящённых, употреблявшийся шумерскими жрецами, раскрытый Удолину Верховным из Верховных, после того как профессор извлёк из-под хитона (или шерстяной юбки? Чёрт знает, сколько веков и цивилизаций он посетил, попробуй упомни, где когда что носили!) титановую пол-литровую фляжку. И каким же почтением тот самый жрец проникся к профессору, хлебнув настоящего «Арарата» после мутного просяного пива!

Тайный знак сообщал, что ситуация под контролем, и никому в её разрешение вмешиваться не нужно. Сильвия шумерских обычаев не знала, но мистическое свойство знака было таково, что его понимал тот, кому он предназначался. Независимо от возраста, образования и национальности. Следующим жестом Константин Васильевич сообщил остальным, что вступать в данную дискуссию им никоим образом не следует. Без них разберутся.

Дальше Константин Васильевич самым блестящим образом начал раскручивать Арчибальда.

Он заставил его рассказать всю предысторию, историю, а главное — методику его действий — то ли повелителя, то ли слуги настоящего Замка. Всю картину (несколько не совпадающую по реальному времени) организованной им вооружённой конфронтации между двумя чересчур близкими реальностями. Арчибальд, по своей «наивности», а точнее — интеллектуальной примитивности, считал, что поражение, нанесённое направляемыми им силами возрождающейся Империи Олега, лишит «друзей» как минимум уверенности в своих способностях. Они проиграют сражение за три реальности сразу. Да и как могут не проиграть? Он ввёл в действие и человеческие возможности, начиная от «Хантер-клуба», полтораста лет направлявшего ход мировой истории, и самые современные изобретения «психоволновой» и «хронофизической» человеческой техники, и свои собственные, позволявшие свободно манипулировать межвременными и межпространственными границами. Он открыл людям, которых счёл «подходящими», тайну «бокового времени» (внушив эту идею Маштакову), но они воспользовались ею совсем не так, как он рассчитывал. А рассчитывал он на то, что Катранджи, увлечённый идеей получить в своё распоряжение полностью свободную от населения Землю, освободит от своего присутствия и присутствия своей организации целую реальность, чем значительно понизит геополитическую и хронофизическую связность всего Узла Сети.

Затем он направил в параллельную Россию жестоких и отлично вооружённых боевиков с ГИП, чтобы они убили Императора и захватили власть для последующей передачи назначенцу Арчибальда, но и тут ничего не получилось. Его всё время опережали, то на шаг, то на два.

В конце концов происходящее (особенно попытка некоторых из присутствующих устроить объединение двух абсолютно несовместимых Россий) привело Арчибальда в бешенство (своё собственное, с человеческим ничего общего не имеющее). Он решил поставить точку. Как Господь Бог — ликвидировать мешающее ему человечество в двух лишних реальностях путём чего-то похожего на Всемирный потоп. На ином, разумеется, технологическом уровне. Кого назначить на роль Ноя, он не успел определиться. Вмешалось что-то ещё!

— Ты хочешь сказать, что инцидент с «Гебеном» в Царьграде и следующая попытка нашего уничтожения «молнией» исходят не от тебя? — приподняла тонко очерченную бровь Сильвия.