Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

Заместителю министра по чрезвычайным ситуациям, располагавшему огромными связями в самых неожиданных сферах, тоже изложил предысторию и передал разговор Мятлева с чиновником, попросил по своим каналам немедленно продублировать распоряжение о запрете пересечения границы вышеперечисленными лицами. И заблокировать всякую возможность отмены санкции, как минимум до утра. Не на политическом, на чисто техническом уровне. Чтобы и темы для дискуссий не возникало.

Фёст сейчас не вникал, прав или нет в своих подозрениях генерал. Если считает, что именно эти люди вздумают первыми бежать с корабля и не следует им этого позволить, — ему виднее.

Людмила всё дорогу молчала, понимая, что сейчас задавать вопросы неуместно. Только вертела в руках свой портсигар, проигрывая в уме варианты его использования. Решила, что лучшее в их положении — максимальное замедление времени, то есть — десятиминутное «растянутое настоящее». Включать его следует при любом намёке на опасность, даже без согласования с Фёстом. Этого хватит и на отход, и на бой. При условии, конечно, если «противник» не использует упреждающий и превосходящий по силам удар на поражение. Она сможет остановить в полёте противотанковую ракету, но бессильна против подрыва фугаса или выстрела из пушки. Снаряд прилетит быстрее, чем она услышит звук.

Волович ждал их у входа в кафе «Нарцисс», вывеска которого вызвала синхронные усмешки и у Ляхова, и у Людмилы. Зато рядом имелась платная стоянка, и Миша чуть не силой заставил Фёста заехать на неё. Никаких возражений не принимал: «Успеем, везде успеем, но хоть пять минут посидеть просто необходимо, я натощак даже у Президента интервью брать откажусь…»

Теперь Вадим с подругой уже откровенно рассмеялись (уж больно в точку попал Миша, сам того не подозревая), повергнув репортёра в недоумение. Он решил, что это у Ляхова просто очень хорошее настроение, вызванное присутствием рядом красивой девушки. И, значит, скорее всего, неприятного разговора сегодня удастся избежать. Спутницу «парапсихолога» он разглядел, только когда она вышла из машины и сняла большие противосолнечные очки.

Воловича немедленно прострелило чувство острой зависти. Мало, что этот Ляхов занимается, чем хочет, никому ничего не должен и денег у него немерено, так и девицу себе оторвал такую, что подобной в Москве не сыскать. Волович, при своей раблезианской внешности, вкус имел весьма тонкий, связи в любых заслуживающих внимания тусовках обширнейшие и в искренних поклонницах недостатка не испытывал. Но эта барышня, причём, похоже, наскоро одевшаяся во что придётся, совсем без макияжа… Миша мог поручиться, что нигде, ни разу она «в обществе» не появлялась, и даже если ему самому не повезло с ней пересечься, то и разговоров было бы достаточно, и фотографии, если не сразу бы в гламурных журналах появились, то по рукам ходили точно и в Интернете наверняка.

— Михаил, — представился он с милейшей из своих улыбок, которая всё равно выглядела усмешкой сатира[50], и изобразил намерение «приложиться к ручке».

— Мила, — ответила она с едва уловимым акцентом, пряча руку за спину. Харасмент[51] не харасмент, а на людной улице, по понятиям её «прототипа», подобный жест выглядел бы достаточно вызывающе. Мало ли, что здесь не Штаты, а Москва, где вообще представления о допустимом с женщинами обращении совершенно извращённые.

— Вообще-то она Людмила, Люда, но на той стороне шарика люди в детстве к логопеду не обращались, с произношением у них плохо, простое имя выговорить не могут, — уточнил Фёст, под локоток подталкивая Вяземскую в направлении двери, тем самым давая Воловичу понять, что его приглашение принято.

Глава двадцать пятая

Заведение на углу Каланчёвской улицы и одного из впадающих в неё переулков поначалу слегка разочаровало Фёста. На входе всё выглядело вполне культурно и оформлено «в тему». Раз «Нарцисс», так всюду зеркала от потолка до пола, причём некоторые — кривые, столь хитро подобранные, что смотрящийся человек сначала испытывал шок, не понимая, что случилось с ним самим и окружающей действительностью. И лишь потом (да и то не все) догадывались, в чём фокус. И вдруг неожиданно охранник, слишком молодой и несолидный для занимаемого места, перекрыв турникет, отказался впустить Людмилу. На него её шарм не подействовал по причине крайней упрощённости не только мыслительного, а и эмоционального аппарата. Наверное, женщин он распознавал, как муравей, по феромонам, и больше никакими индивидуальными различиями не интересовался. Человекообразная копия демона Максвелла[52], тупо выполняя инструкцию, заявила, что время уже может считаться вечерним, когда кафе работает как ресторан, а в шортах с майкой в рестораны не ходят. При этом он указывал на объявление, где со ссылкой на какую-то статью какого-то закона сообщалось, что «это заведение частное, и вам может быть отказано во входе без объяснения причин».