Не бойся, это я ! (рассказы)

Внезапно с земли, откуда-то из-под Лобанова горла, Жулька выкидывает ещё одну косточку. Движение молниеносно. Волчья лапа скрючена по-кошачьи. Кость взлетает и падает в стороне. Жулька плавно отодвигается от Лобана, отходит. Весёлый прыжок - и Жулька накрывает собой новую кость. И тут же оглядывается.

- Ай, Жулик! - слышит он.

Четвёртый восхищён, и это естественно. Жулька и сам относится к себе неплохо.

ЩЕНЯТА

У нас несчастье! Нашу Дельфу сбила машина!

Дельфа бежала, говорят, изо всех сил, а машина догнала и ударила сзади. Не понимаю, шофёр что, не видел собаку? Белую собаку, днём? Не мог же он нарочно - охотничью собаку, такую красавицу, сеттера! Да и вообще таких людей на свете нет, чтобы догоняли и сбивали собак!

Сгоряча Дельфа вбежала в сад и легла, а подняться больше не может. И позу не меняет: как свернулась, так и лежит.

Мама привела ветеринара. Я спряталась, чтобы не смотреть. Ветеринар определил, что у Дельфы перелом тазовой кости. Пусть лежит, трогать её нельзя.

Я сижу возле неё на корточках, и меня ужас берёт при виде её красных глаз. Только глазами она и двигает. Блюдце с молоком так и стоит, Дельфа не ест, не пьёт. Уж я-то знаю, какие у неё сейчас боли, я себе ломала руку. Как у неё мозжит внутри и всё разрывается от боли. А она молчит. Вот как надо терпеть...

- Папа, а если дождь?

Папа смотрит на небо. Он охотник, он знает приметы.

- Не будет дождя, - отвечает он.

- А если будет?

Теперь он смотрит мне в глаза, и я проглатываю слёзы. Когда я плачу, он перестаёт меня уважать.

- Пойдёт дождь - раскинем над Дельфой палатку. Но ей лучше на солнце, скорее выздоровеет.

- А у неё срастётся?

- Конечно, срастётся. Ещё пойду с ней на охоту, увидишь. И тебя возьму.

Я не отрываюсь от Дельфы. Когда я поправляю волосы или вытаскиваю изо рта травинку, она косится на мою руку своими воспалёнными глазами, и двигаются её жёлтые брови. Она боится, что я до неё дотронусь.

- Пойдём, ты только беспокоишь её. Мама звала обедать, ты слышала?

- Сейчас.

- Вставай, пойдём.

- Сейчас. Ты иди, я сейчас.

Папа уходит. Нос у Дельфы высох и стал серым. Наверное, у неё температура. А вот тут вот, сбоку, под такой гладкой, блестящей на солнце шерстью - какая тут сейчас невыносимая боль!

Приходит мама. Она садится рядом на траву. Посидела, помолчала и говорит:

- Всё-таки ей хочется быть одной. Когда очень плохо, хочется быть одному, верно?

Я говорю:

- Когда я болею, то мне - нет. Мне лучше, если со мной посидят.

- А взрослым лучше, когда покой. Дельфа ведь взрослая.

Мама встаёт.

- Ты можешь ей помочь? - спрашивает она.

Я поднимаю голову:

- Как помочь?

И замечаю, какое у мамы бледное, расстроенное лицо.

- Тебе кажется, ты ей сейчас помогаешь? - спрашивает мама.

Я молчу.

- Тогда зачем же ты тут сидишь?

Мы идём к террасе. Мы идём между кустами чёрной смородины. Мама впереди, я за ней, я оглядываюсь - и вижу Рекса! Рекс протаскивает через щель в заборе своё толстое брюхо!

- Мама! Рекс!

Она успевает схватить меня за руку.

Этот трёхмесячный дурень Рекс всегда с ходу бросается на Дельфу. Этому дураку только бы повозиться.

- Пусти! - кричу я.

Мама не сводит глаз со щенка.

- Тише, - шепчет она, - он поймёт...

- Он сейчас кинется! - говорю я и заливаюсь слезами, дёргаю руку, потом гляжу, изумлённая...

Щенок бежит, болтаются длинные уши, вот заметил Дельфу, поскакал неуклюжим галопом. Он приближается к ней со спины, даже её больных глаз ему не видно. Подлетел. Она только скосила зрачки, и он с ходу, как, бывало, бросался на неё, плюхнулся на землю и ползёт к ней.

Издали, весь вытянувшись в струнку, высовывая длинный красный язык, он пытается лизнуть её в морду. Она смотрит мимо. Он опрокидывается перед ней животом кверху, вскакивает и подпрыгивает, виляет, лёжа на боку. И даже до сих пор, спустя многие годы, я вижу на солнечной траве ярко-рыжего щенка и молодое просиявшее мамино лицо...

ФИТИЛЬ

Кошка вывела котят в тёмном подполе избы. Они вылезали через продушины, играли на солнце, однако люди могли смотреть на них только издали. Малейший шорох - и вся тройка скрывалась в своём логове.

На зиму хозяева забивали продухи в фундаменте, чтобы от дождей и снега под избой не заводилась сырость. Стояла осень, хозяйская дочь с детьми собралась домой - она жила в городе. Перед отъездом пробовали выловить котят, но безуспешно. И городские отбыли, прихватив с собой кошку, уверенные, что без матери котята выйдут сами.

А котята, осиротев, стали ещё осторожнее. Старики хозяева не кормили их. Кое-кто из соседей подливал молока в консервную банку. Видели, как появляются котята, озираясь, принюхиваясь, и как лакают, насторожённые, готовые мгновенно исчезнуть.

Зачастили дожди, пора было заканчивать подготовку к зиме, а один ход под избой всё не могли законопатить. На котят началась облава. Выманивая их, ставили еду, сторожили у лаза. Мёрзли, чертыхались, кляли безмозглое зверьё, но продолжали охоту, и двоих удалось поймать.