Не бойся, я кусаюсь (СИ)

– И до утра не подождет?

– Нет.

– Ладно, тогда встретимся в круглосуточном баре около моего дома?

– Через полчаса, – я киваю. – Спасибо.

Я кладу трубку и с облегчением выдыхаю: да, я нарушил сон и личное пространство другого человека, но если я сейчас не поговорю с кем-то понимающим – точно тронусь умом.

Я рассказываю ему все: про Нику, про аварию, про Яснораду, про собственное разбитое состояние. Петр слушает внимательно. Заканчивается первый стакан виски – у меня и у него.

– Дерьмо, – говорит он в конце концов.

– Точно, – я тяжело усмехаюсь.

– У меня была похожая ситуация, – сообщает Петр. – Ну, то есть как – похожая... Отчасти. Ту девчонку звали Аня, она не была моей постоянной нижней, но мы довольно часто трахались до того, как я познакомился с Ариной. И в один прекрасный момент она пришла ко мне, заявив, что беременна, и не знает, от кого: то ли от меня, то ли от уличного насильника. Она хотела подсадить меня на чувство вины и на алименты, а себя – на мой член, – он разводит руками. – Вот только потом оказалось, что это не мой ребенок. Я чуть не ебнулся тогда, тем более что у меня начинались отношения с Ариной. Сейчас эта история звучит нелепо и даже смешно, но тогда, поверь, мне было совсем не до шуток.

– Понимаю. Звучит хуево, – я киваю.

– Да, и это тоже была манипуляция на чувствах вины и ответственности. В отличии от меня, просто выяснившего, чей это ребенок, ты никогда не сможешь точно узнать, почему эта идиотка напилась и съехала под откос, может, она даже сама этого не знает. Но пускай она выясняет мотивы этого идиотского поступка со своим психотерапевтом, это не твоя ответственность. Твоя ответственность заканчивается там, где заканчивается ваш уговор, клуб, сессия, ты же сам прекрасно это понимаешь.

– Понимаю.

– Она знала, что ты не принадлежишь ей. Знала, что между вами нет и не будет отношений. Знала, что это просто секс и приятное времяпрепровождение. На твоем месте, я не стал бы больше приходить к ней в больницу, не стал бы поддаваться на ее уловки и тем более не стал бы наказывать ее, когда она вернется в клуб... если вернется. Она наверняка только этого и ждет. Просто отстранись. Не давай ей поводов думать, что она тебя зацепила, и она отстанет. Это будет лучше не только для тебя, но и для нее. Ты ведь этого боишься больше всего? Что она снова себе навредит?

– Да, – я киваю.

– Внесите ее в черный список посетителей, – предлагает Петр.

– И просто не пускать больше в клуб? – хмыкаю я.

– Точно, – кивает друг.

– А что делать с Яснорадой? – спрашиваю я. Бывший коллега усмехается:

– У нее придется попросить прощения... и постараться ради этого. Если ты понимаешь, о чем я, – он подмигивает. – Ты ведь и сам знаешь, что заслужил наказание, правда?

Утром я просыпаюсь с адской головной болью, как и положено после незапланированной ночной попойки: крепкий алкоголь и тяжелые мысли сделали свое дело. В висках нервно стучит пульс, слышно, как шумит по венам густо разбавленная спиртом кровь... Сколько я выпил? Три бокала? Старею, черт подери. Отвратительное ощущение.

Мне приходится больше получаса провести в душе, подставив гудящую голову упругим холодным струям и ощущая ледяные стрелы, пронзающие сонный мозг, прежде чем сознание хоть немного прояснится.

Интересно, как там сейчас Яснорада после вчерашней ссоры? Решится порвать все связи со мной и с клубом или все-таки придет сегодня на съемку из чувства ответственности и страха? Страх – это, конечно, хорошо, но только когда он касается секса и клубных сессий, когда оба партнера понимают: это – только часть игры, которую в любой момент можно остановить заранее придуманным стоп-словом... Когда же дело касается отношений более серьезных и глубоких, любого вида партнерства, – это чувство должно полностью отсутствовать.

Я не хочу, чтобы Каштанка боялась меня. И мне в любом случае необходимо перед ней извиниться – тут Петр совершенно прав. Не хочу, чтобы у нее осталась какая-то скрытая психологическая травма из-за моего минутного мудачества, потому что я реально перегнул палку. Придурок.

Я пишу ей сообщение уже во второй половине дня:

«Жду тебя сегодня вечером в двадцать два ноль ноль за барной стойкой клуба, как мы и договаривались», – как бы давая понять, что мы не сразу уединимся в игровой комнате для съемок ролика, что будет некая словесная прелюдия, разговор... Надеюсь, что она все-таки придет. В конце концов, если она не сможет или не захочет простить меня – она сможет уйти.