Не бойся. Я рядом (СИ)

— Пошел в жопу тогда! — разозлилась на него.

— А ты? А ты будешь? — повернулся он ко мне.

— Я тебя буду любить вечно!

— Это как?

— Вот так!

— Очень детальное пояснение, — скривился Романов.

— Даже когда меня не станет, — нахмурилась, — я все равно буду тебя любить.

Дима посмотрел мне прямо в глаза, а потом произнес:

— Ладно.

— Ах! — взмахнув руками, я отвернулась к окну.

— Ну все-все!

— Уйди от меня! — оттолкнула его.

— Да перестань страдать глупостью!

— Пошел в жопу!

— Ха-ха-ха! Натали!

Тут у него зазвонил телефон. Это был Паша.

Удивившись этому, я стала внимательно прислушиваться к их разговору.

— Ты что уже встал?

— Я-то встал, а вот ложился ли ты? — усмехнулся его друг.

— Мы только закончили, едем домой.

— Понятно… как все прошло? — поинтересовался его друг.

— Да-а-а… нормально, — решил не вдаваться в подробности Дима.

— Нормально?

— Нормально! — закатив глаза, передразнил друга Романов.

— Это хорошо! — Паша явно зевнул.

— Сейчас провожу Нату и домой.

— Правильно, — поддержал его Павел. — Тебе спать пора. Надо выспаться.

Услышав это, я еле-еле успела зажать себе рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Так во-о-от! Вот от кого это пошло?! Во-о-от!

— Пошел ты! — догадавшись о моих мыслях, одернул друга Романов, при этом принявшись вжимать меня в дверь.

— Ха-ха-ха! Какой ты маленький мальчик! — сражаясь с ним, веселилась я.

— Иди ты!

Попрощавшись с другом, он заключил меня в объятья, чтобы я больше не выпендривалась.

— Все! Успокойся!

— Мха! Мы, между прочим, не закончили обсуждать твои чувства ко мне…

— Все-все-все! Давай просто помолчим, — прижался он ко мне. — Помолчи со мной.

— Я помолчу… если ты будешь любить меня вечность!

— Хорошо!!! Угомонись только!

— Ха-ха-ха!

Добившись от него хоть чего-то, я, расслабившись, прикрыла глаза.

Когда мы приехали, Дима отпустил машину, сказав, что до своего дома дойдет пешком.

— Как-то ты не спешишь спать, — упрекнула его.

— Ха-ха-ха! Ничего, я уже взрослый, мне можно не слушаться!

— Ой-ой-ой!

— Приятных тебе снов!

— Ты мне позвонишь… когда проснешься?

— Конечно, — заверил меня Романов.

Дождавшись, пока я поднимусь в свою комнату, Дима помахал мне, и отправился в свое пешее путешествие. Я же, естественно, проводив его взглядом до того момента, пока он не исчез, не в силах даже принять душ, рухнула на кровать.

Божечки, что за жизнь у меня?

31. Он

— И-и-и! Приготовились! Три-два-один! — отстучав кончиками пальцев по гитаре, я отдал сигнал своему напарнику. — Глотая ды-ы-ым от сигаре-е-ет, — запели мы с ним вместе. — Тебя разглядывал брезгливо-о-о участковый мент, уже не раз стояла ты-ы-ы… — наше совместное блеяние с Цепью привело всех в восторг. Допев первый куплет, я добавил себе громкости перед самыми кайфовыми строчками песни нашей молодости: — Ша-а-алава-лава-лава-лава, опять на улице облава. Ша-а-алава-лава-лава-лава, в отеле ждет тебя твой лавер. Ша-а-алава-лава-лава-лава, вокруг тебя дурная слава. Ша-а-алава-лава-лава-лава, какая ты шалава! — к этому моменту уже все голоса, находившихся возле нас с Сашей людей, перемешались.

Однако что в нашей жизни могло пройти гладко и без помарок? А? Ничего!

— Заканчивайте! Что за балаган развели?

— О! Ты уже вернулся? — обратился к моему знакомому с Биржи, гоняющему на Мустанге, парень, поставленный у нас на контроль базы. Именно ему я вчера звонил для того, чтобы наш конвой впустили внутрь. — Быстро тебя отъебали?

— Закрой рот! — обратился к нему только прибывший. — А ты кончай петь!

— Ша-а-алава-лава-лава-лава, — однако мы с Цепью предпочли продолжать веселить народ.

На базе нас было прилично. Я, естественно, король во главе. А дальше поданные: Цепь, Кас, даже Женя зачем-то затесался, мудила, который посмел вчера поконтачить с моим лицом, Ювелир, так как-то сам по себе получил у нас прозвище парень, выручающий по определенным соответствующим названию делам, довольно мирный пацан похожий по внешнему виду на пончик — тот самый дозорный и одна девчонка, на редкость вменяемая и подрубающая происходящие в команде проблемы.

С нее-то все и началось, с рассказа о том, как она подцепила вчера себе какого-то фаната. Выслушав эту этичную феерию, у меня сами по себе потянулись руки к гитаре.

— Только посмей очернить мою ранимую душу! — предупредила она, узнав, что я решил посвятить ей песню.

— Да не боже! Ты что? — до глубины души оскорбился.

— Иначе твое лицо полностью станет фиолетовым! — над этим уже поиздевались, кажется, все, кто только мог.

— А вот если ты такое себе позволяешь, — оскалился в ее сторону, присаживаясь рядом с курящим кальян Сашей и протягивая ему второй инструмент, — то держись!

— Дима! — перекрестила она на груди руки, но я уже принялся за обратный отсчет.

Впрочем, песня зашла, конечно, она всегда заходила, как и остальные композиции группы, широко известной в наши дворовые годы.

— Да хватит уже! — перебил наше хоровое пение чувак, считающий себя гуру. Напрасно, напрасно!

— Ладно, — не доиграв последние строки, Саша прекратил мне подыгрывать. — Ну как там дела?

— Херовые дела! — рявкнул на него наш организатор.

Между нами повисло угнетающее молчание.