Читаем Не бойся, я рядом полностью

Не бойся, я рядом

Иосиф Абрамович Гольман , Кэтрин Гарбера

– Вот прихожу сюда, в погреб, стану в распор, – он показал, как это делает, упершись ногами в пол, а затылком в потолок, – и пью до весны…

Да уж, действительно, что немцу – сахар, то русскому – смерть.

Закончив с макетом, Будина снова залезла по сети в компьютер к Парамонову и нагло перечитала некоторые старые стихи, запомнившиеся с первого «несанкционированного доступа».

Его стихи Ольгу трогали и Ольге нравились, однако…

Здесь Будина задумалась.

В стихах, несомненно, присутствовала любовь. При этом менее всего Ольгу напрягало то, что написаны они были, как говорится, не в ее честь. (А может, теперь и настало ее время?)

Расстраивало другое: в них, сочиненных много лет назад – как и в сегодняшних, – чувствовались напряжение и боль, сопутствовавшие, похоже, всей Олежкиной жизни.

Тут и время обеда настало.

Ольга зашла за Парамоновым.

– Со мной пойдешь, или сам хочешь?

– С тобой, – сказал Олег.

Ольге стало тепло и приятно.

Нет, она не собиралась навязываться к нему в жены.

Но если такое случится – хорошая у них начнется жизнь, настоящая.

– Я начал пить таблетки, – сказал Олег, когда они подошли к лифту.

– Молодец, – обрадовалась Ольга. – Вот молодец!

– Доктор сказал, что ему было бы полезно поговорить… – Тут Парамонов слегка запнулся.

– С кем поговорить? – переспросила Будина.

– … с моей женщиной, – с некоторым усилием, но все же произнес непривычные слова Парамонов.

– Если ты разрешишь, я буду рада, – только и сказала Ольга.

Они вышли на залитую солнцем улицу, перешли дорогу и направились в столовку соседнего НИИ, по случаю кризиса открывшую двери чужим сотрудникам.

Мимо прогрохотал красный трамвай, с характерным шипеньем шин проносились редкие – улица почти тупиковая – автомобили.

Пахло нагретым асфальтом, и еще – цветами из близлежащего чахлого палисадника.

Но для Ольги все вокруг пахло счастьем.

Какой же сегодня отличный получался день!

Стихи Парамонова, без спроса перечитанные Будиной

1

Темная квартира.Ваза на столе.«Ничего не надо», —Ты сказала мне.Россыпь звезд сменилаХмурая заря.«Ничего не надо», —С грустью понял я.Месяцы и годыБросим на весы.«Ничего не надо», —Звонко бьют часы.Льется из окошкаТускловатый свет.Ничего не надо.Ничего и нет.

2

Приставлен к сердцу ржавый гвоздь.Торчит он шляпкою наружу.Лишь повернулся неуклюже —И все исчезло. Не сбылось.Так тяжело с гвоздём ходить,Прижавшись теплым сердцем к жалу.Оно бы в пятки убежало,Да трудно сталь перехитрить.И шепоток, и хохотокЯ слышу чутко слухом тонким.Стучит, стучит по шляпке звонкоНеутомимый молоток.Сбить одиночества печать —Вот цель моих попыток робких.Но ржавое железо знобкоПриказывает мне молчать.И все ж меня, любовь, найди!Я жду, как взрыва ждет граната.Ты улыбнешься виноватоИ – шляпку вдавишь до груди!

3

Одиночество – сладко и больно,Цепкость глаз, устремленных туда —В неохватность. Туда, где довольнымНе бывать. Не бывать никогда.Одиночество – это прекрасно.Взгляд углублен и мысли остры.Циолковский в Калуге злосчастнойОткрывал нам иные миры.Одиночество – разума допинг.Не забыв инквизиций кресты,Среди шумной толпы одинокийЛеонардо искал красоты.Одиночество – плата постигших.Одинокий счастливец смешон.Маяковский ушел, не простившись.Мандельштам, растворившись, ушел.

4

Его, могучего,Накрыло тучами.Надежды соннымиИсходят стонами.«Не бойсь! Не трону!Сам уйду с трона.Как зимы стылые,Все опостылело…»Уже не веруя,Наладил вервие.Как рог изюбриный,Перо иззубрено.Маханул нервно:«С подлинным – верно!»Внизу листочка —Поставил точку…