Не бойся, малышка

Я уже не испытывала того отчаянного одиночества, придавившего меня сегодня ранним утром. Но безотчетное сожаление клещами впилось в мое горло, на глаза навернулись слезы. Мне нестерпимо захотелось очутиться среди шумной, многолюдной компании незнакомых, но очень интересных людей, ходить по гулкому залу, приближаться, отдаляться и вновь пристально разглядывать работы модных дизайнеров. И восхищаться, и пить вино, и знакомиться, знакомиться, знакомиться… А потом пойти в еще более красивое, но не такое людное место с каким-нибудь начинающим, но очень талантливым неженатым мужчиной. И опять пить вино из тонконогих бокалов, есть вкусности из красивых тарелок, смеяться и слушать, слушать комплименты, изредка загадочно улыбаясь… Я смахнула слезу.

— Не плачь, я куплю тебе калач.

Погруженная в свои переживания, я не сразу поняла, что это говорит девочка. Тряхнув головой, словно избавляясь от остатков сна, я наконец посмотрела на Тиму. Она стояла, прислонясь к косяку, и машинально трепала и без того растрепанные волосы куклы. Я взглянула на свое отражение в прислоненном к противоположной стене зеркале. Выглядела я ничуть не лучше Тиминой видавшей виды куклы.

— Ты не как взрослая, — констатировала Тима. — А папа когда придет? — снова спросила она.

Я пожала плечами. Мне действительно было грустно. Тяжелый вздох вырвался из моей груди.

— Я должна плакать, а не ты, — сказала Тима. — Или тебя папа тоже бросил?

— Нет, мой папа купил мне эту квартиру, — ответила я.

— Твой папа хороший, — довольно кивнула Тима. — Мой тоже хороший. И он учит меня рисовать.

— И как? Получается? — машинально спросила я.

— Мне нравится. А папа говорит — больше работать надо. Давай порисуем?

Я взглянула на циферблат, потом на трубку сотового. Часы показывали семнадцать двадцать восемь. Если я сейчас наберу номер моего любовника, можно еще успеть на открытие выставки. Я представила, как мы с моим лысеющим любовником ходим от одного экспоната к другому, как я беру с подноса бокал, наполненный шампанским, а он украдкой смотрит на часы. Мои плечи невольно дрогнули. Нет уж, как говорится: «Умерла так умерла».

— Кто умер? — шепотом спросила Тима.

Я с недоумением воззрилась на нее.

— Умер кто-то? — переспросила она еще тише.

Я рассмеялась. Вероятно, сама не заметив, я произнесла фразу вслух.

— Никто, это анекдот такой.

— Плохой анекдот. Давай лучше рисовать.

— Давай, — согласилась я и вытащила из темного угла комнаты мольберт.

— Чур, я буду сидеть, — сказала Тима и, взяв из моих рук папку для эскизов, уселась на матрас. Я встала за мольберт.

Низко опустив голову и высунув от усердия язык, Тима принялась за работу. Она ни разу не взглянула на меня. А я вдруг залюбовалась этой девочкой. Ее мягкими, спутанными волосами, нежной кожей, густыми ресницами, а особенно тем восторженным выражением, которое не сходило с ее лица.

Первой закончила Тима.

— Еще чуть-чуть, — попросила я. — Поиграй с мишкой.

— Ладно, — согласилась Тима и взяла растрепанную куклу.

Когда зазвонил телефон, я сделала уже пять эскизов. На этот раз звучала мелодия, обозначенная в моей галерее как Pastoral. Это означало, что мне звонит некто посторонний.

— Дарья? — услышала я робкий баритон, как только поднесла трубку к уху. — Тима у тебя?

— Конечно, — недовольно проворчала я и протянула трубку Тиме: — Папа.

— Да, — сказала Тима. — Нет… Да? Да.

Тима опять передала мне трубку.

— Извини, что так получилось… — услышала я. — Клиент на объект потащил. Увлекся… Я не привык. С Тимой всегда няня. Ты здорово меня выручила… Я заплачу…

— Кровью, — выдохнула я.

— Что? Не понял…

— Шучу, успокоила я разволновавшегося папашу. — Все нормально. Потоп нам не грозит — кран починен. А то, что на открытие выставки я не попала, с супердизайнером не познакомилась, как и то, что мой любовник нянчит теперь новорожденного младенца, — так это сущие пустяки.

— Конец света…

— Будем считать, утрата иллюзий. Когда вас ждать?

— У меня тут еще мероприятие… Если я утром приду — ничего?

Я взглянула на Тиму. Она усиленно кивала, Я тоже кивнула трубке.

— До завтра, — сказала я и отключила связь.

— Я у тебя остаюсь, — констатировала Тима и засунула куклу в рюкзак. — Ребенка пора купать, — решительно сказала она и встала.

Я набрала воду в ванну, из мыльницы сделала кораблик, из деревянной ложки — торпеду Морской бой утомил бойца. Наскоро поужинав гречневой кашей (за время боя каша успела хорошо развариться), Тима без сил упала на свежую простыню, и я накрыла ее одеялом.

— Расскажи сказку, — попросила Тима.

Я села на матрас рядом с ней.

— В некотором царстве, — начала я, — в некотором государстве жил-был король. И была у него дочка — царевна Несмеяна.

— Я знаю такую сказку, — села на постели Тима. — Царевна была одна у папы. Он ее забаловал. Она была капризная и все время ревела. Ее папе, королю, надоело, и он позвал женихов. Царевна стала капризничать — не хочу принца, не хочу принца. — Тима закрыла глаза и замотала головой, всплескивая руками.

— Тогда король решил отдать ее замуж за первого встречного, — вставила я.

— Ага, — кивнула головой Тима. — А он оказался бедняк.