Не бойся, мама!

Ребята орали, девушки визжали, смеялся и я. У Дадуны от смеха появились на глазах слезы.

– Ну и что сказали родители? – с трудом выговорила Изида.

– Мать ничего, а отец отвел меня в сторону, усадил под сосной и сказал матери: «Присмотри-ка за ним, оберегай от солнца, иначе мы погибли!»

Когда улегся новый взрыв хохота, ко мне обратился Анзор:

– И это называется стихотворением?

– Дорогой мой, чтобы понимать стихи, мало выжимать гантели, нужно еще читать книги. Понятно? – ответил я.

– Ты из какого района приехал? – спросил Анзор, подойдя ко мне вплотную.

– Из Чохатаурского.

– Так вот, самое время тебе отправляться обратно!

– Повремени до августа. В августе приемные экзамены. Срежусь – уеду в тот же час, а не срежусь – придется тебе терпеть меня еще шесть лет. – Анзор заметно побледнел. – А что касается стихов твоего дружка, то они весьма и весьма слабы, то есть не слабы, а просто галиматья.

– Просто что?

– Галиматья. Если слово тебе незнакомо, посмотри в словаре на букву «Г»: га-ли-матья.

Верзила стоял, хлопал глазами и тупо улыбался. Видно было, что ему мучительно хотелось ответить на мои слова какой-нибудь обидной остротой. Наконец он выпалил:

– А ты просто дурак!

Ничего лучшего от него я, конечно, не ждал. И все же я весь похолодел, рука, все еще державшая стакан с коньяком, задрожала.

– Как ты сказал? – переспросил я. Он смутился, но повторил:

– Ты просто дурак!

Тогда я решился. Я плюнул в стакан с коньяком и плеснул ему в лицо.

Потом случилось нечто необъяснимое. Комната вдруг озарилась яркой вспышкой, опять закружилась карусель, и опять все сидели верхом на слонах. Среди них не было только меня. Я лежал на полу и удивлялся, почему так быстро зажигается и гаснет люстра.

…Два дня, не переставая, меняла тетя Шура холодные примочки на моей изуродованной физиономии. А в перерывах между процедурами она спускалась вниз, и голос ее звучал на всю улицу:

– Откройте дверь, сволочи! Откройте, иначе взломаю с помощью милиции! Аферисты, спекулянты, развратники проклятые! Спалю, уничтожу ваше змеиное гнездо, жулики вы грязные!

Хомерики отмалчивались. И доведенная до бешенства тетя Шура, конечно, не побоялась бы привести в исполнение свои угрозы, если б не одно немаловажное обстоятельство: зачинщиком-то драки был все же я!

Дядя Ванечка соблюдал нейтралитет. Лишь проходя мимо моей кровати, он каждый раз удивленно спрашивал меня:

– Неужели это работа одного человека?

– Одного, дядя Ванечка!

– Неужели ты плеснул ему в лицо коньяком?

– Плеснул, дядя Ванечка!

– Предварительно плюнув в стакан?

– Да, дядя Ванечка!

– И откуда ты такое выдумал!

– Видел в одном заграничном фильме.

– Ну что ж, легко еще ты отделался, брат!

– Какое там легко, что ты болтаешь? – бесилась тетя Шура. – Не поймешь, где у мальчика рот и где у него нос!

Дядя Ванечка подмигивал мне и хитро улыбался.

На третий день наконец-то лицо мое вновь обрело свой обычный вид, а тетя Шура – душевный покой.

Утром поднялся соседский мальчуган и, улучив момент, когда тети не было в комнате, вручил мне записку.

«Авто! Если сможешь, приходи в 3 часа. Буду ждать у института. Дадуна».

Я, словно опытный конспиратор, сжег письмо и ровно в два часа уже торчал в назначенном месте. Без четверти три появилась Дадуна.

– Не думала, что придешь!

– Здравствуй, Даду!

– Здравствуй, Джако!

– Что случилось, Даду?

– Ты обижен?

– Чего мне обижаться?

– Не знаю…

– Во всем был виноват я.

– Нет!

– А кто же!

– Не знаю… Наверно, все… Сходим куда-нибудь?

– Куда, Даду?

– Все равно. Мне нужно поговорить с тобой.

– Пошли.

…Мы уселись на заднее сиденье такси: я – за водителем, Дадуна – рядом со мной.

– Куда? – спросил водитель, включая счетчик.

– Куда хочешь!

Водитель удивленно взглянул на меня.

– Все равно, поезжай, куда хочешь, – повторил я.

– Понимаю! Поедем на Авлабар, – решил он.

– Почему именно на Авлабар!

– Влюбленные всегда ездят на Авлабар!

– Это почему же? – спросила Дадуна.

– Там много узких улиц и поворотов, и на каждом повороте они обнимаются, якобы от толчков. Понимаете?

– Ну, коли так, давай на Военно-Грузинскую! – сказал я. Мы молчали всю дорогу. Лишь один раз водитель проговорил про себя:

– Светицховели в ремонте… По понедельникам на Джвари не поднимаются… Сейчас лучшее место – ресторан «Натахтари».

– Подними нас, пожалуйста, на Джвари!

Водитель оглянулся. Что-то смутно знакомое показалось мне в его глазах. Он тотчас же отвернулся и ускорил ход.

Дадуна задумчиво глядела на плывшие по небу белые облака, и левая ее рука, словно чужая, лежала на сиденье.

С минуту я смотрел на Дадуну, она не оглянулась. Тогда я осторожно приблизил свою руку к ее руке, но дотронуться не посмел: в шоферском зеркальце я наткнулся на пристальный, жгучий взгляд черных глаз водителя. «Невежа», – промелькнуло у меня в голове. Неожиданно машина резко свернула вправо, на дорогу, ведущую в Джвари, и Дадуна всем телом навалилась на меня. Я невольно обнял ее. Лицо ее оказалось так близко, а глаза смотрели на меня так нежно, что я не сдержался и поцеловал ее. Дадуна закрыла глаза, но тотчас же, спохватившись, мягко отстранила меня.