Не бойся, мама!

Афанасий понял, что я шучу, весело хмыкнул и разлил оставшийся коньяк.

– За дождь, дорогой Владимир! За дождь, который поит землю, дарит жизнь траве, моет черепицу, растит кукурузу, одним словом, за живительный дождь! – сказал председатель и, чокнувшись со мной, выпил.

– Мне казалось, что в наших краях скорее следует радоваться солнцу, чем дождю.

– Это как когда. Прошлым летом я только и мечтал, что о солнце… Сгнило все от постоянных дождей…

– Ну, спасибо, разбудили меня, иначе где бы я видел такой ливень! – поблагодарил я председателя. И действительно, дождь лил как из ведра. По оконному стеклу струились потоки воды.

– Был случай… Послушайте: дожди в прошлое лето сыграли с нами злую шутку, таких дождей, наверно, не бывало даже при Ное, начисто затопило, снесло все наши посевы и пашни!.. Иду я как-то утром в контору под проливным дождем, навстречу – колхозник наш, с мотыгой на плече. «Куда тебя несет, – спрашиваю, – в такой ливень?» – «Иду, – говорит, – в Кобулети». – «Что ты там потерял?» – спрашиваю. «Пашню, – говорит, – мою дождем смыло и в Кобулети занесло, иду, – говорит, – туда на прополку!» Шутит, сукин сын, а мне не до шуток… Чуть-чуть дождь перестал, пошел я в горы, – пчел мы там летом держали. Пришел – не дай бог увидеть такое: из ста ульев – семидесяти как не бывало! Залило водой! К полуночи вернулся в село, набатом поднял всех на ноги, собрал собрание.

– В чем дело, председатель? – спрашивают крестьяне.

– А дело в том, дорогие мои, что погибло семьдесят наших ульев! – отвечаю.

Встает тогда Папино Иремадзе – известный по всей округе сквернослов – и говорит:

– Тут семьсот семей человеческих погибает, председателю на это наплевать, а из-за семидесяти паршивых ульев он нас в полночь с постели согнал!

Я расхохотался. Афанасий продолжал:

– Смешно, конечно. Сболтнул глупость вредный мужик, наплел чистую ересь! Богаче нашего села, пожалуй, и не сыщете в этом крае. Чего только у нас нет – цитрусы, чай, кукуруза, фасоль, вино!..

– Чем же ваш Папино был недоволен?

– А черт его знает! Не мог человек прожить дня, чтобы не съязвить! Поверите, я даже боялся выступать на собраниях! Все село его ненавидело. Доносчик, завистник, интриган, – многих он погубил, многих перессорил… Люди сторонились и боялись его…

– Как же народ встретил его слова? Насчет пчел.

– Как? Поднялся смех, шум, гам… Знали ведь его паршивый характер… Одним словом, сорвалось собрание…

– Что было дальше?

– Да ничего… Два месяца тому назад умер он. Вздохнули мы свободно… А все же жаль человека – глупой смертью погиб… Повел он в Махарадзе лошадь подковать. Может, слышали, знатные кузнецы там живут, братья Керкадзе. И вот, взял несчастный коня за ногу, а конь лягнул его так, что кишки вывернул наизнанку. Не успели донести бедного до больницы, – кончился по дороге… Что ж, не оставлять же покойника без присмотра, родни-то у него никакой… Послал я за трупом колхозный грузовик… Переезжая по броду Бжужисцкали, чуть было не уронили в воду гроб, – ударило волной, с трудом удержали… Хоронили покойника в воскресенье. С утра зарядил дождь – к вечеру село походило на затопленный остров… Еле добрались до кладбища. Стали опускать в могилу гроб – лопнула веревка! Гроб рухнул в яму вверх дном… Плюнули тут мужики: собаке, говорят, собачья смерть! Махнули рукой и разошлись… Пришлось мне одному, под проливным дождем, засыпать могилу… Не дай бог восстановить против себя народ!.. Жалко ведь, как никак – человек умер… Но народ тоже по-своему прав…

– Мда-а, – согласился я, – ничего не скажешь…

– Эх, многое еще можно вспомнить, да поздно уже… А вам вот что я скажу: граница хороша, а наше село не хуже! Приезжайте к нам, поглядите на людей и на жизнь нашу. Авось и про нас захотите написать…

– Обязательно приеду!

– Напишите, как пустеет село, как бежит в город наша молодежь.

– Напишу!

– Будем очень вам благодарны…

Дождь все лил и лил. Председатель выглянул в окно:

– Да хватит тебе, я же о дожде просил, не о потопе!

С верхних полок доносился стройный храп в два голоса…

– Спокойной ночи! – сказал председатель и погасил свет.

На вокзале меня встретил сам подполковник Розаринов. Спустя полчаса я уже сидел в его кабинете. Подполковнику на вид было лет пятьдесят. Энергичный, живой и очень симпатичный, он за пятнадцать минут успел рассказать несколько детективных сюжетов, кучу анекдотов, набросать краткий план моей будущей книги и даже определить, сколько в ней ориентировочно будет страниц. Правда, было несколько затруднительно подыскать заглавие для книги, но он обещал подумать и об этом. Потом подполковник куда-то позвонил.

– Сейчас принесут полный комплект обмундирования, объяснил он и стал внимательно разглядывать меня.

Минут через пять в кабинет внесли несколько ящиков.

– Раздевайтесь!

– Может, закроем дверь? – попросил я.

– К чему? Женщин здесь нет, а если вы меня стесняетесь, могу выйти, – улыбнулся подполковник.

– Ради бога, не беспокойтесь!