Не бойся меня

Марфа опоздала. Никита уже все слышал. Он не вовремя поднялся наверх, так как забыл одно письмо. Мужчина писал его в своей спальне, поэтому и оставил там. Хозяйские комнаты и здесь получились как в городе, по очереди. Проходя мимо Дашиных покоев, он услышал, как кухарка говорит о какой-то сплетне. Граф вроде бы не сильно жаловал такое, но стало любопытно, кому будут перемывать косточки дамы. Тем более Марфа холодно относилась к молодой графине. А тут вдруг снова подружки. Он совершенно не был готов услышать то, о чем говорили женщины. Граф был настолько ошарашен новостью, что ноги плохо слушались и стали ватными. В голове гудело. То, что он только что узнал, было омерзительно. Мужчина стремительно добрался до своей комнаты. Как же он был зол. В голове попеременно звучали слова Даши. Никита открыл шкафчик и достал оттуда бутылку водки. Он выпил подряд несколько стопок. Разум немного успокоился. Сердце бешено колотилось.

Дарья теперь сидела молча. Кухарка только периодически вздыхала и причитала. Наконец девушка снова заговорила.

– Марфа, прошу тебя. Нет, я тебя умоляю, ни одна живая душа не должна это узнать.

– Да, что б мне сквозь землю провалиться. – Женщина перекрестилась.

– Я и вправду умру только от одной мысли, что Никита узнал все. Не за себя переживаю, за него.

– Боюсь представить, как он может отреагировать. А может наоборот? Он не будет больше злиться?

– Не придумывай. Граф не потерпит потасканную девку в своей кровати. Ему проще обычную проститутку найти. Хотя, неважно. Даже если не разозлится. Ему такая ноша не к чему. Ошибся граф, выбрав меня в жены.

– Ну, хватит, милая. Не надо так себя грызть.

Обе женщины еще немного поговорили, а затем Марфа отправила девушку спать. Утро вечера мудренее. Да и не к чему душу так рвать.

Никита не мог уснуть. Он ворочался, поднимался с постели, делал круг по комнате и снова ложился. Как только небо начало светлеть, граф быстро собрался и ушел в конюшню. Кузьма еще спал, поэтому Никита тихо вывел своего любимого жеребца Урагана. Тот мотал головой и тихо ржал.

– Соскучился по воле? Сильно тебя не баловали без меня? Ну, ничего, сейчас исправим.

Граф оседлал своего скакуна и помчался прочь от поместья. Находилось оно не сильно далеко от города, поэтому к обеду граф уже въехал на городскую площадь. Мужчина направил коня по одной из улиц, и почти в ее конце спешился.

Никита постучал в двери. Помещик Алексеев только спустя пятнадцать минут открыл дверь. Он сонно потирал глаза. Увидев зятя на пороге, Иван Егорович тут же пришел в себя.

– Дорогой граф. Я рад вас видеть. – Мужчина стал очень веселым и радушным.

Граф переступил через порог, а помещик пятился назад. У Никиты было странное выражение лица. Он перед входом в дом снял свою маску. Это для пущего устрашения. Внутри горела душа, а внешний вид оставался ледяным.

– Чем обязан, в столь ранний час? Вы же в поместье изволили уехать.

– Полдень вы считаете ранним часом? Ах, да, я забыл, игроки в покер живут по ночам, а днем, когда честные люди работают, отлеживают свои бока.

Иван Егорович не понимал, почему зять так медленно на него наступает и язвительно разговаривает. Будто он грозовая туча и сейчас обрушит на невысокого мужчину бурю. Так и произошло. Никита ударил тестя по лицу. Тот отскочил, но удержал равновесие. Он негодовал.

– Как вы смеете? Что происходит?

Никита взял того за шкирку, и говорил с ним будто шипит змея.

– Ты, сучье отродье. Девушка тебе что плохого сделала? Зачем ты ее так?

– Какая девушка? Дашка что-то наплела? – Глаза мужчины бегали из стороны в сторону. Он серьезно испугался. – Кому я что сделал?

– Ты сам знаешь. – Никита продолжать держать подлеца за ворот. Если бы сейчас помещик не заговорил о Даше, то граф мог бы и поверить в его слова. Но Иван Егорович знал, за что оправдываться и бессознательно себя выдал. – Дочка всегда должна знать, что отец ее будет защищать, а не бежать к первому попавшемуся человеку, в надежде защитить себя от такого ирода.

– Да, о чем вы толкуете? – Помещик продолжал делать вид, что не понимает претензий зятя.

Никита швырнул того на пол и стал подходить ближе.

– Единственное, что тебя сейчас спасает от смерти, то, что я не позволю фамилии Воскресенских фигурировать в сплетнях. А испачкав руки о такого подонка, мне не избежать тюрьмы.

– Да, что такого эта полоумная вам наплела, что вы так осерчали? – Мужчина расставил руки и удивленно пожал плечами, но Никиту уже было не провести.

Граф наклонился к испуганному помещику и сказал глядя пристально в глаза.

– Не играйте со мной. Я не настолько принципиальный человек. Если не своими руками, то чужими доберусь до вашей глотки.

Никита держал рядом с его шеей руку так, будто держит оную и крепко сжимает. Он пугал тестя.

– Никита Михайлович, – Иван Егорович заикался, – дочка у меня немного с головой не дружит. Упала она однажды, ударилась. Вот, видеть перестала. А потом вообще придумывать всякое начала. Мы ж ее, поэтому и не выпускали в свет. Не то опозорит нас.