Не бойся, тебе понравится (СИ)

Мы лежим на ворохе разбросанной на полу одежды, словно два противника на поле беспощадного боя. Война продута и победивших нет. Мы оба проиграли. Но я не чувствую себя униженно повержанной - мне хорошо, под тяжестью его здоровенной руки так тепло и спокойно. Мысли дрейфуют, словно бумажный кораблик в шторм.

Что же мы натворили, два идиота. Что же мы наделали...

Он молчит, но выглядит таким безмятежным. На губах играет скупая полуулыбка. Я знаю, что скоро он оденется и уйдёт. К ней. А я останусь тут совсем одна. Умирать.

Такова цена украденного счастья.

- Я ушёл от Мии, - его слова после продолжительной тишины словно гром среди ясного неба.

Приподнимаюсь на локте, заглядывая в его подёрнутые шальной поволокой глаза. Шутить сейчас, тем более вот так... жестоко.

- Что ты сказал - ушёл? - голос дрожит. - В смысле, ушёл на этот вечер?

- Нет, совсем. К тебе. Ты же меня не прогонишь?

Часть 42

***

За несколько часов до...

- Так, что у нас тут? - Мия достаёт из морозильной камеры картонную коробку и, недовольно сморщив нос, крутит в руках. - Лазанья с соусом "Болоньезе". Хочешь?

- Валяй, -  жму плечом, не отрывая взгляд от висящей на стене огромной плазмы. Не потому, что показывают что-то интересное, наоборот - посмотреть откровенно нечего, но и заняться тоже нечем, поэтому тупо перелистываю каналы, даже не задумываясь над тем, о чём там так усердно вещают. Меняются картинки, звуки, радиус съёмки. Зависаю на каком-то тупом ток-шоу: проплаченные участники лезут из кожи вон, чтобы развлечь по ту сторону экрана кого-то вроде меня, но мне их потуги откровенно по-барабану. Кто вообще смотрит подобную муть?

- Ко-от, а ты знаешь как это готовить?

- Чего? - оборачиваюсь.

- Ну, лазанью эту. Как её готовить?

- Так там написано на упаковке, это же полуфабрикат. Прочитай.

Мия подносит коробку к глазам, а затем раздражённо бросает замороженный брикет на барную стойку.

- Мелко так! Для кого только пишут! Не видел мои очки? - шлёпает босыми ногами по свежему, только-только положенному ламинату, разыскивая брошенную где-то сумку.

У Мии паршивое зрение, поэтому для выходов "в свет" ей приходится надевать линзы, но никто об этом, конечно, даже не догадывается, потому что у "идеальной девочки" всё должно быть идеальным. Она скорее наложит на себя руки, чем появится на людях в очках.

Так же никто не знает о том, что она склонна к полноте и плотно сидит на "колёсах" для снижения аппетита. Никто не в курсе, что цвет её роскошных волос ненатуральный, а золотистая кожа - проплаченный на годы вперёд абонемент в солярий. Я тоже этого всего не знал, пока мы не познакомились ближе. И, признаться, мне всегда было плевать на её пунктики, у каждого они свои. Хочется ей выглядеть лучше в глазах других - пусть.

Мы знали друг друга практически с детства, жили на одной улице, но я никогда не обращал на неё внимания, ведь разница у нас не много не мало - три года, а когда тебе четырнадцать, три года - это целая пропасть. Ну кто в трезвом уме будет тусоваться с одиннадцатилеткой? Для меня она была просто "мелкой", или ещё проще - Хомой, из-за ржачных пухлых щёк, но я для неё... Короче, я знал, что нравлюсь ей, она вечно таскалась за мной со своими подружками, звонила на домашний телефон и сбрасывала, ошивалась возле моего подъезда, малюя на стенах какую-то ванильную муть. В общем, сталкерила по полной. А потом мы переехали в другой район и я долго её не видел, а когда снова встретил в прошлом году в коридоре универа, то не заметить, что девочка подросла и оформилась было невозможно.

Мы переспали тот же вечер, на заднем сидении моей тачки. Мне казалось, что это будет разовая акция, но как-то незаметно для самого себя "засосало".

Огромной любви, чтобы ревновать к каждому столбу и маньячить у неё под окнами не возникло, но мне было с ней комфортно, даже не смотря на все её закидоны. Она умела быть милой, когда надо, знала, когда следует вовремя замолчать и не лезть ко мне со своими придирками. Так же чувствовала, когда пора поддать огня, если становилось пресно. Она отлично умела балансировать на грани, поэтому мне никогда не было с ней скучно. До тех пор, пока она не решила, что раз мы вместе уже полгода, значит, мои бубенцы прочно поселились в её миниатюрном кулаке. Вот тогда она показала своё истинное лицо: пустые сцены ревности, истерики, непонятные претензии, которые она аргументировала сильной любовью.

Порой, правда, казалось, что её патологическая ко мне привязанность стала переходить все допустимые рамки. Ей словно крышу сносило - это был ад.

Именно в этот сложный в наших отношениях период, когда и так всё летело к чертям, отец притащил в наш дом другую бабу.