Не бойся темноты

Пробуждение было резким и каким-то болезненным. Тамара открыла глаза и села. Спина отчего-то отозвалась ноющей болью. Девушка пошарила ладонями и хмыкнула. Неудивительно. Ведь лежала она на жестком, холодном полу, который был какой-то странно влажный. Кряхтя, потянулась, стараясь вернуть спине, подвижность и растерянно стала оглядываться по сторонам.

Вокруг было темно, словно в бункере. Впрочем, исключать подобной возможности не стоило, если судить по пробирающему до костей холоду и мерзкой липкой сырости. Справой стороны лился неясный свет. Его хватало только чтобы разглядеть очертания кованой решетки и каменную кладку у входа.

Тамара отчаянно вертела головой, всеми силами стараясь не поддаваться стремительно подступающей панике. Онемевшие от холода пальцы скребли по камню, а мозг лениво соображал, приторможенный страхом.

Она прекрасно помнила, что села в машину к Серебрякову и буквально вырубилась. Не нужно быть гением дедуктивной мысли, чтобы понять — именно он приволок ее в это жуткое место. Оставалось только понять — зачем.

Предательские слезы подступили к глазам. Томка дрожащими, грязными руками стала тереть лицо. Только бы не заплакать.

«Ну что за размазня» — раздраженно заворочалась Лара внутри.

Томка замерла на мгновение, словно собираясь с силами для очередного вдоха, и разрыдалась. Хрупкая человеческая психика не выдерживала. Отчаяние захлестнуло подобно цунами, норовя поглотить остатки здравого смысла.

«Чего ты ревешь, дура?» — зло гаркнула сущность.

— Сама ты дура! — прошипела в ответ девушка тоном обиженного ребенка.

«Давай-давай. Доведи себя до истерики. Знаешь, как повеселит этого твоего Ромочку»

— Какое тебе, вообще, дело?

«У меня нет такого запаса силы, чтобы искать другое подходящее тело»

— Ах, вот оно что? — у Томки вырывается истеричный смешок, — Паразитка чертова!

«Может и паразитка» — ничуть не обиделась Лара, — «Посуди сама, мы могли бы быть полезны друг другу»

— Ага. Прямо таки полезны, — фыркнула девушка, утирая слезы.

«В твоем голосе слишком много сарказма, дорогая. Я не вру. Объединимся, и ты сможешь с легкостью выбраться отсюда. Давай наваляем твоему похитителю? Решайся».

Странное дело, но на Тамару снизошло спокойствие.

— Что бы ты сожрала, переварила и выплюнула мою душу? А не пошла бы ты обратно в ад.

«Было бы что жрать» — с досадой буркнула сущность и тут же с энтузиазмом добавила — «Я подожду… пока не начнется самое интересное…пока он не придет за тобой».

— Злобная стерва, — не выдержала Томка.

«Слабачка» — не осталась в долгу Лара и спряталась в глубинах подсознания.

Словно в подтверждение слов сущности, где-то вдалеке громко звякнуло железо, и этот звук болью отозвался в воспаленном воображении девушки. Она поднялась на ноги и прижалась к стене, словно пытаясь слиться с ней воедино.

Яркий свет резанул по глазам и Тамара, закрыла лицо руками, всеми силами стараясь держаться и не скатиться опять в истерику.

— Томочка? — Ромкин голос приторно-ласковый, дрожью прошелся по телу.

Сердце замерло и забилось в отчаянном темпе.

— Что же ты детка, вся трясешься? — издевательски протянул он, подходя почти вплотную.

Фонарь эта сволочь предусмотрительно поставила у входа и теперь его яркий луч бил ему в спину, лишая девушку возможности как следует рассмотреть его лицо. Томке отчего-то казалось, что тогда она сможет определить в своем ли уме Серебряков, и, возможно, это дало бы шанс понять как себя с ним вести.

— Холодно, — чуть слышно прошелестела она.

— Бедная моя девочка. Давай я тебя погрею. Я знаю самый верный способ согреться. Показать?

Он шагнул к ней вплотную и навис подобно пугающей черной тени. Сильная рука рванула молнию на куртке.

— Зачем? Зачем ты это делаешь, Ром?

Он замер на мгновение и ладонь его ласково прошлась по волосам, чтобы тут же жестко зажать их в кулаке.

— А ты еще не догадалась?

Томка с трудом подавила писк, полный ужаса. Лицо Серебрякова приблизилось, и она смогла уловить на его губах совершенно дикую улыбку.

— Нет. А должна была?

— Ты казалась гораздо сообразительнее твоей курицы-подруги.

Какая уж тут сообразительность, когда поджилки трясутся.

— Это ведь ты, — нервно облизав губы, выдыхает она, — Ты убил ту девушку.

— Какую именно?

Рывок и куртка падает на пол, а ее хозяйка стоит ни жива, не мертва, боясь пошевелиться лишний раз, чтобы не провоцировать маньяка.

— Знаешь, а ты совсем непохожа на нее, — задумчиво протянул он, перебирая пальцами темные пряди, — Не понимаю, что он в тебе нашел.

— Похожа на кого? — чуть слышно шепчет она, скорее чтобы оттянуть мгновение расправы, нежели от любопытства.

— На Грейси, — выдыхает он ей в лицо и закрывает рот жестким, жалящим поцелуем.

Она стоит совершенно спокойно, позволяя ему целовать, сжимать до синяков.

— Ты ее ненавидел? — спрашивает она, как только остается свободное пространство для вдоха, — За что ты ее убил?

Серебряков вздрагивает всем телом и, грубо оттолкнув от себя девушку, рычит:

— Не убивал. Я любил ее. Больше жизни.

Томка тряхнула головой. Страх отступал, и история начинала приобретать более ясную картинку.

— А она?