Не брать живым

Однако судьба все сама расставила на свои места. Сообщив байкерам о завтрашнем отъезде, Миха вернулся в номер сам не свой.

— Они меня убить были готовы. Ведь ребята с работы специально отпрашивались. Отпуск брали… А теперь все коту под хвост.

Глеб решил на прощание посмотреть телевизор, Миха сел с ним рядом.

Раздался стук в дверь, и, поскольку она была не заперта, в номер вошел Рыжик.

— Слышь, пацаны, дайте мне кто-нибудь ключи от байка, — сказал он озабоченно, — а то у меня бензина ноль. А мне срочно съездить в одно место нужно. Попрощаться.

— Мне тоже сейчас в одно место съездить надо, — пожал плечами Миха. — Если только Глеб.

— Глеб, выручай… — попросил Рыжик.

— Ладно, бери, ключи на столе, — махнул рукой Глеб.

— Спасибо. Я твой должник! — улыбнулся Рыжик и поспешил вниз.

Глеб подошел к окну, чтобы посмотреть, как тот будет отъезжать. Рыжик надел шлем, сел на байк, и тут… нечто громыхнуло, и байк загорелся вместе с Рыжиком.

— Что там такое?! — ахнул Миха, соскакивая с кресла.

— Взрыв! — крикнул Глеб и побежал вниз.

Миха выбежал следом.

Внизу уже были и служба МЧС, и врачи, и милиция.

— Что, что произошло?! — спрашивали собравшиеся люди.

— Разойдитесь, товарищи. Разойдитесь… — как всегда, пытались разогнать толпу зевак стражи порядка.

— Это что, теракт?! — не унималась какая-то женщина.

— Это черные мстить начали! — предположил кто-то.

— Значит, все-таки Рыжик… — задумчиво пробормотал Миха.

— Что? — не сразу понял Глеб.

— Я говорю, значит, спецагентом был Рыжик. И они его убрали. Как хотели. Сразу насмерть, — тяжело вздохнул Миха.

Глеб не стал напоминать ему, что взорвался Рыжик на его, Глеба, машине. Получалось, его все-таки вычислили. И решили не брать живьем. Но насчет этого бабушка надвое сказала. Главное же, что теперь у него есть повод задержаться в Нижнем еще минимум на двое суток. Следствие, а может, и похороны… Если решат не везти тело в Москву.

Глава 17

Копая летом на пепелище, которое осталось от их огорода, картошку, Лена Васнецова с завистью поглядывала на единственный уцелевший в деревне дом соседей Голубковых. У них и огород почти не пострадал. Огонь, переползая с огорода на огород, перекидываясь с дома на дом, обошел усадьбу Голубковых стороной. Сам хозяин, единственный в их селе непьющий мужчина, с гордостью рассказывал всем желающим послушать и даже по телевидению, что все дело в его аккуратности. Мол, он, в отличие от односельчан, каждый день поливал свой огород и даже картошку на поле. Вот мокрая ботва и защитила его усадьбу от огня.

Но у Лены Васнецовой, шестнадцатилетней веснушчатой и голубоглазой упрямой девчонки с торчащими в разные стороны дерзкими хвостиками, была своя теория. Она считала, что нестерпимая летняя жара и пожары — это кара небесная им всем за грехи. Виданное ли дело, каждый день отец ее пьет спиртное, кричит, буянит, а они с мамкой и воду носят, и за огородом смотрят, и за домом. А отец перебивается временными заработками и, вместо того чтобы им помочь, только матерится. Да у них почти все в деревне матерятся. Сколько раз, начиная полоть, то одна, то другая из соседок кричала на всю улицу: «Чтоб оно все сгорело!» Вот оно и сгорело. А вот Голубковы иначе живут. И он сам, и жена, и двое их сыновей дружно работают, дружно в лес ходят. И никогда ни одного слова матерного от них не услышишь. Поэтому и обошел их огонь.

Лена как-то фильм по телевизору видела. Сильно он ее впечатлил. Там показывали, что даже вода реагирует на добрые и грубые слова. Если хвалить ее, воду, то она образует гармоничные, красивые узоры. А если кричать, оскорблять — то уродливые. И музыка, песни красивые узоры гармоничными делают, а крики — разрушают. Микроволновки, мобильники, рок-музыка тоже разрушают воду и красивые узоры. Не было у них в деревне ни микроволновок, ни мобильников, зато матерились с утра до ночи. Вот и накликали беду.

Человек же на все семьдесят, а то и больше процентов состоит из воды. Скукоживает, крутит его от грубости.

А еще Лена Васнецова верила в то, что если даже на зло отвечать добром, то можно, как солнце весной растапливает снег, растопить все зло вокруг себя. А вот если на зло злом, матерным словом ответить, то открываешь доступ несчастьям.

Когда Лена высказала эти свои мысли матери, та только прижала ее головку к своей груди и сказала:

— Ах ты юная моя баушка!

Это Лена, когда была маленькой, называла свою бабушку баушкой. И бабушка Лена в честь которой ее назвали, обязательно бы ее поняла. А вот ни мама, ни подружки, ни даже священник, к которому она на исповедь в Нижний Новгород ездила, Лену не поняли.

Но, как теперь была полностью уверена Лена Васнецова, есть Бог на свете и есть высшая справедливость.

Когда она копала мелкую, но уже испеченную и даже кое-где обуглившуюся картошку, прямо как в песне прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете.