(Не) брать!

— Нет, малышка, так быстро ты это не получишь, — сказал прерывисто и поцеловал подбородок. Я обвела пересохшие губы языком и непроизвольно двинула бедрами. Он покачал головой, издав хриплый смешок. — Я помнил тебя все эти месяцы, — поцелуй в уголок рта, — я жил с этим, — прикусил зубами мочку уха, чуть оттянув. А меня затрясло, какой-то мелкой — мелкой, словно песчинки в пустыне, дрожью. — Я с катушек съехал за эту неделю, — прикусил кожу на плече, тут же лизнув место укуса. — Я ждал эту ночь, — прихватил зубами крайне чувствительный сосок на левой груди, и меня выгнуло дугой. — А я не люблю ждать, — переключился на другую грудь. — Теперь, ты должна заплатить по счетам, — его губы прошлись по животу влажной дорожкой вниз. — И заплатишь, — прикусил кожу на животе, и двинулся ниже. — Это я тебе обещаю!

И я зависла где-то между небом и землей, между адом и раем, где-то между. Это выматывающее, выворачивающее все нутро чувство. Мне хотелось, чтобы он довел меня до вершины, чтобы как можно скорее закончил свою бесчеловечную игру садиста. Но он продолжал дразнить: то подводя, то отступая, вызывая во мне возмущение и хныканье обиженной девочки. Глеб не давал мне улететь, но и не позволял приземлиться, удерживая своими уверенными действиями где-то между. Пока наконец-то он не дал надежду на завершение этой агонии: накрыл меня собой, вошел и замер. Я вцепилась пальцами в его ягодицы, пытаясь заставить двигаться, но он не шевелился. Я ощутимо прикусила кожу на его плече, всхлипнула от какой-то безысходности, от невозможности получить желаемое. Чувствовала, как медленно сгораю, как это состояние плавит мои кости, накручивая на вертел мои внутренности.

— Я не могу больше, Глеб, пожалуйста, — взмолилась.

Он резко выдохнул, опалив горячим дыханием мою шею, и начал медленно, но сильно вколачиваться в меня. С каждым толчком выталкивая все выше, и выше, и выше. Пока я не смогла наконец-то дотянуться до солнца. Меня выворачивало наизнанку, ломало и выбрасывало. Я потерялась в этих ярких, искрящихся, неописуемых по своей энергетике ощущениях. Наверное, я кричала, наверное, вслед за мной кричал он, наверное. Я не могу точно сказать. Этот разрушительный оргазм отключил у меня все слуховые и зрительные рецепторы. Мой организм должен был это сделать, но только для того, чтобы дать в полной мере почувствовать то другое, запретное, но от этого еще более желанное.

А миссионерская поза, оказывается, тоже бывает разной по остроте ощущений. Теперь, наверное, она будет моей любимой, — так наивно думала я, не предполагая, сколько открытий и ощущений мне подарит парень этой ночью.

Он приподнялся на локтях, поцеловал глаза, щеки и прильнул к губам, приводя в чувство. Все еще периодически вздрагивая от пережитого, я чуть улыбнулась уголками губ и открыла глаза.

— Это….это было…

— Знаю, — ответил и откатился в сторону. А мне стало неуютно без его тела, как-то одиноко, что ли, несмотря на то, что для меня он был явно тяжеловат.

И тут от так «вовремя» пришедшей мысли меня парализовало.

— Мы не предохранялись.

Он повернул ко мне голову и вперил в меня взгляд своих черных глаз.

— Я думал ты пьешь таблетки или, что вы там пьете обычно.

— Нет. Ничего. С чего ты решил?

— Летом, когда ты была в моем отеле, на вопрос о таблетках, ты сказала, цитирую: «какие-то точно принимаю».

Я медленно покачала головой. Его губы сжались в одну тонкую линию, он встал с кровати, ни капли не стесняясь наготы, я же наоборот, быстро заползла под одеяло, натянув его под самый подбородок. Глеб подошел к столику, взял телефон и что-то кому-то написал.

— Выдыхай, — повернулся ко мне, — утром привезут волшебное средство от нежелательных последствий.

Помолчал, разглядывая меня и потянул за край одеяла.

— Глеб? — вопросительно, удерживая одеяло.

Он же рванул его на себя.

— Не пытайся скрываться от меня. Хочу видеть тебя. Тебя всю.

— Дай хотя бы футболку.

Он нехотя, достал рубашку и дал мне.

— Но это ненадолго, — предупредил.

Помолчал и задал вопрос, от наглости которого я задохнулась.

— Слушай, а ты что, со своим все время с резинками спишь?

Не удостоив ответом, встала, одела рубашку, обошла его и направилась на кухню.

15

Что за реакция на такой простой вопрос? Конечно, когда Глеб задал его, самому муторно стало, но ему было необходимо знать. Может, она с её этим мужем работали над еще одним ребенком. Как подумал, что она будет беременна от другого и кулаки сжались в беспомощной ярости.