Не будь дурой, детка!

— Наоборот, история самая банальная. Мама приехала в СССР вместе со своим отцом, членом коммунистической партии Италии, на какую — то конференцию. Она так устала сидеть в гостинице, что решила погулять. Это было в Москве, в 1972 году. Ей было тогда семнадцать лет. Мама увлекалась Буниным, зачитала до дыр его «Солнечный удар», знала немного русский. А папа, он занимался тогда легкой атлетикой, прилетел на сборы… Он выбежал из автобуса, везшего спортсменов на базу, на несколько минут за мороженым. А Катарина как раз выходила из дверей. Увидев ее, он остановился. Отец сказал ей, что влюбился в нее с первого взгляда. А она засмеялась — солнечный удар? Он сказал ей, что женится на ней через год. А она засмеялась и на ломаном русском ответила, что любовь требует проверки и сказала, что если ровно через 4 года (она и сама не знала, почему назвала эту цифру) он будет ждать ее на этом самом месте, то она выйдет за него замуж. Только у нее есть еще одно условие, ее родители владеют фруктовыми садами и в мужья хотят плодовода. Через минуту они расстались — папин автобус не мог больше ждать. А он даже не спросил, как ее зовут. Мама сказала, что совсем не вспоминала об этой встрече. Но в 1976 году её отца неожиданно пригласили в СССР. Он взял маму с собой. Говорит, она совсем не удивилась, когда увидела моего отца, стоящего с цветами у гостиницы «Интурист». Все! Больше они не расставались. Мамин дедушка был в ярости. Но мой отец сказал, что посадил ради нее маленький фруктовый сад. За 4 года он не только закончил с отличием экономический факультет университета (отец туда поступил ещё до знакомства с мамой), но и заочно получил диплом в аграрном институте. Их расписали без особых проблем (у моего отца родной дядька работал в КГБ). Владимир Андреевич серьезно подготовился ко встрече, и молодая семья осталась жить в Союзе, — усмехнулся Савелов. — А через год родился я… Дедушка простил маму в конце восьмидесятых, почти на смертном одре. Он оставил ей и своему русскому зятю все свои фруктовые сады.

— Ничего себе банальная история… — выдохнула Горянова, которая боялась пошевелиться все это время.

— Мы приехали, родная…

Родной дом встречал Горянову как дорогого гостя. Хотя времени на подготовку было совсем немного. Ведь Даринка позвонила отцу только в обед.

— Пап, — сказала она просто, — я замуж выхожу. Хочу познакомить вас с Романом Владимировичем. Можно, мы приедем вечером?

— Конечно, Дариночка, конечно!

На первый беглый взгляд можно было понять: Елена Артемовна расстаралась. Праздничный ужин, сервировка и даже новые покрывала на креслах и диване, становилось понятно: ждали дорогого гостя. Встречать вышла вся семья, кроме Пименова, тот опять был в ночную. Смотрели настороженно, но с явным интересом. Александр Айгирович напряженно вглядывался в Савелова, который в этих стенах смотрелся, как и холеная Горянова, инородно, франтом — все сидело на нем, как с иголочки. И Даринка впервые в жизни подумала, что ее Ромка даст фору моднику Истомину. Боже мой, неужели Ромка всегда был таким элегантным?! Какой он все — таки у нее красивый…

— Ты чего так на меня смотришь? — тихо спросил он, принимая у Горяновой верхнюю одежду.

— Любуюсь…

— Мг…

— Проходите, проходите, — суетилась Елена Артемовна, пытаясь быть гостеприимной, — Элечка, неси горячее.

За столом сначала было неловко. Всё было тихо, стучали ножи. И создавалось впечатление натянутости, стеснения и замешательства. Александр Айгирович, видимо, не ожидал, что избранником его дочери станет состоявшийся мужчина, старше ее более чем на десяток лет. То, что разница в возрасте существенно выше, он не догадывался, все — таки Ромка не выглядел на свои 43 года. Елена Артемовна, судя по всему, испытывала к будущему зятю подобострастное благоговение, сильно скрываемое, но угадываемое.

— А вы, Роман, вместе с Дариночкой работаете? — осторожно, если даже не робко, задала вопрос Елена Артемовна.

— Да. Я ее начальник, — Савелов приветливо улыбался и на самый придирчивый взгляд не испытывал ни малейшего смущения.

— О!

— Когда вы собираетесь пожениться? — наконец отошел от шока Александр Айгирович.

— В следующую субботу, папа…

— Уже? — громко прервал ее отец, явно удивленный и крайне раздосадованный.

От крика Даринкиного родителя Савелов заметно напрягся, но Даринка ласково тронула его руку, успокаивая. Со стороны реакция отца, может, кому и была непонятна, но только не Горяновой. Она всем своим существом ощущала, как отец сейчас судорожно ищет в голове возможность оплатить дочери все расходы на свадьбу. Даринке даже и говорить не нужно было об этом. Она посмотрела на отца с такой любовью и теплом, что он тоже посветлел лицом.

— Папа, — сказала она нежно, — не беспокойся! Все расходы мы с Ромой возьмем на себя… К тому же, свадьба будет очень маленькая: просто посидим с близкими в ресторане… Это не затратно. Мы просто хотим пожениться, пока мама Романа Владимировича еще здесь.

— А что, ваша мама куда — то уезжает? — осторожно поинтересовалась Елена Артемовна.