Не будь дурой, детка!

— Вчера она сватала тебя сыну тети Каринэ, если не ошибаюсь…

— Не ошибаешься, но утром она поняла, что тот еще маленький, а вот этот в самый раз…

Савелов на том конце снова весело смеялся.

— Гляжу, хорошо там у тебя…

— Хорошо! — соглашалась Горянова совершенно искренне.

Глава 4

Был ранний июнь. Страну трясло от преддверия ЧМ, а в Воронеже даже разместилась команда Марокко, и ее колоритные болельщики уже толпились по утрам на остановках вместе с остальным воронежским народом, пугая местных необъятными одеяниями, похожими на древнеримскую тогу, и многочисленными мужскими украшениями. Горячая пора у Горяновой схлынула: коммуникации были проведены, основной каркас здания установлен, перекрытия проверены, остов обшит, проводка уложена, оставалась последнее — отделочные работы и окончательный брокеридж торгового центра. Горянова теперь вообще высыпалась, у нее даже вполне нашлось время, чтобы раза два послушать вместе тетушкой Ануш отвратительные новости по госканалам, предпочитавшим Украину и Сирию родной стране, и посмотреть пару — тройку странных весенних сериалов, от которых, надо признаться, Даринка за эти полгода сильно отвыкла. Поэтому когда Самвел Тимурович попросил ее приехать среди недели, то она с радостью согласилась, просидев до поздней ночи, собирая в одно единое материал о проделанной работе.

— Спать иди, ачхик*! — возмущалась тетя Ануш.

— Сейчас, только циферки все приведу в божеский вид, чтобы читать было понятно.

— Вай! Самвел Тимурович в любом виде цифры прочитает! Он армянин!

— Да! Армяне вообще все гении, талан на таланте! — не отрываясь от работы, соглашалась Горянова, зная, что тетушку Ануш все равно не переспоришь, а поэтому старалась быстрее стучать пальчиками по клаве, чтобы в скорый срок все закончить.

Завершила все к часу ночи, распечатала, довольная собой и жизнью вообще, и побежала поспать часика два — три: вылет предполагался ранним. В пять тридцать утра Горянова, презрев свое неприятие маленьких самолетиков, уже была в аэропорту, сияя простой незамысловатой красотой, облаченной, правда, в новенькие джинсы от Томми Хилфигера и шикарную летнюю шелковую блузку от Алены Ахмадулиной — единственное ее приобретение за эти вполне денежные полгода. Деньги у Горяновой скопились немалые, потому как время тратить их не находилось. Да и желания особого не наблюдалось. А самой большой суммой, снятой в январе с зарплатного счета, оказался тот самый пресловутый долг Савелову, срощенный с деньгами, пошедшими на покупку горячего новогоднего тура. Ну не могла Горянова принимать такие подарки…

— Да я теперь богачка, — невесело тогда усмехнулась Даринка, — разглядывая в телефоне немалый остаток после выплат Роману Владимировичу.

Он тогда сразу перезвонил и ехидно, как только мог, заметил:

— Горянова, то, что ты дура бескорыстная, не знал, но подозревал всегда…

— Какие — то претензии, Роман Владимирович? — Даринку неприятно кольнул язвительный тон Савелова.

— Неееет! — выдохнул он. — Кто ж в здравом уме от денег — то откажется?

— Вот и хорошо! Вот и не отказывайтесь! — обиду было ничем не скрыть.

— Ты бы еще себе проценты за использование начислила, — процедил начальник, — так вообще было бы круто!

Даринка расстроенно засопела в трубку.

— Горянова, — немного смягчил тон Савелов, — ты нормальной женщиной не хочешь побыть? Так, чисто для разнообразия? Или ты подарки только от юродивых принимаешь? У остальных не комильфо?

— Мы с вами не в тех отношениях, Роман Владимирович, чтобы такие дорогие подарки принимать, а в остальном — чем точнее расчет, тем крепче дружба!

Савелов на том конце помолчал, а потом уточнил зло:

— Так вот оно что! Дружба! Это ты, Горянова, мне, как мужчине от ворот поворот сейчас дала? А? Молчишь? Ну, так хочу тебе сообщить, милая, что я к тебе в лавзону не напрашивался, и в любовники не набивался. Я, Горянова, еще не сошел с ума, предлагая тебе свое старперское обаяние за копейки!

Даринка возмутилась:

— Вы не старпер, Роман Владимирович! Вы очень даже…

— Да? Вот спасибо! Вот успокоила! А то я по утрам в зеркало не смотрюсь!

— Ну хватит, Ром! — Горянова расстроенно засопела в трубку. — Не делай меня виноватой! Просто я никому не хочу быть должной…

— Ой — ё! И кто ж тебя такую уродил — то? — на том конце громко вздохнули. — Горянова, человеческие отношения вообще — то и строятся на долгах: денежных и моральных. Без этого нет привязки людей друг к другу… Хотя… что я тебя, дубина стоеросовая, учу?! Ведь бесполезно же… Бывай!