Не будем дружить

Шелест листвы успокаивал, я сидела, прислонившись к дереву, и мысли постепенно уходили, я задремала, и во сне мне слышались шаги, приоткрыв глаза, увидела Макса. Подумала: какой чудный сон, но тут он рухнул возле меня, и я наконец поняла: все на самом деле!

— Макс, — протянула, выпрямившись, разглядывая его, — как… Откуда ты?..

— Твоя мама сказала, что ты вернулась.

— И? — сощурилась я.

— И я приехал сюда, чтобы… у меня к тебе предложение, — он вздохнул и встал на одно колено, — я был полным дураком, когда думал, что смогу прожить без тебя. Ельцова, выходи за меня замуж.

Я смотрела на него в изумлении. Может, это все еще сон?

— Ты на мне решил потренироваться, что ли?

Макс обиделся.

— Я, между прочим, серьезно жениться собрался.

— На Маринке?

— На тебе я женюсь! — рявкнул он.

— Я ещё не согласилась.

— Да я даже спрашивать не буду.

— Что? — посмотрела я с возмущением. — Тогда я отказываюсь.

— Надька, не беси меня, — погрозил он, а потом притянул и нежно поцеловал. Дать бы ему по шее, но я, кажется, все еще пребывала в состоянии шока от происходящих событий. И позволила себя целовать, потом и вовсе втянулась, обняв Макса, зарывшись руками в его волосы. Как же мне его не хватало! Неужели он и правда решил бросить Маринку и… ребёнка?

Оторвавшись, я спросила:

— А как же ребёнок?

— С ним все в порядке. Я решил, что в состоянии обеспечить его и подарить отцовскую любовь на расстоянии.

— Ты непроходимый эгоист.

— Точно, — кивнул он, — кстати, как насчёт того, чтобы занять мое место в фирме?

— В смысле?

— Я решил уволиться.

Тут я вообще обомлела.

— Макс, а ты случайно головой не ударялся?

— Просто мне надоело делать то, что хотят другие. И вообще, я никогда директором быть не мечтал.

— А отцу ты сказал?

— Ну… Забежал, перед тем как сюда идти.

Я засмеялась, отстраняясь и опираясь спиной на дерево.

— Макс, ты сумасшедший.

— Это значит, что ты выйдешь за меня?

Я немного на него посмотрела, еле сдерживая улыбку. А потом кивнула, потому что действительно хотела сделать это.

— Только, боюсь, твоё место в фирме занять я не смогу.

— Не прибедняйся, все ты сможешь.

А я снова рассмеялась, качая головой. Ох, Макс, ты даже не представляешь, о чем я сейчас говорю. Мой смех навёл его на какие-то мысли, потому что он спросил:

— Ты новую пакость придумала?

А я, не переставая смеяться, сказала:

— Увидишь, Макс, непременно увидишь.

Эпилог

Макс

Меня предупреждали о многом. Мама с папой вообще любители предупреждать. Туда не ходи, это не бери, то не делай, с этим не общайся. Но, блин, почему никто не предупредил, что дети — это… это вот так! Да у меня слов нет даже, чтобы это описать.

Когда Ельцова, загадочно улыбаясь, говорила про пакость, она не уточнила, что это пакость такого масштаба!

Потащила меня к озеру, мы сидели на берегу, кидая камешки в воду, словно дети, и я даже кайф словил от этого. Подумать только, мы ещё десять лет назад могли так сидеть, влюблённые, счастливые… беременные?!

Когда она повернулась ко мне и просто сказала:

— Макс, я жду ребёнка, — и добавила, — твоего ребёнка, — я не смог всерьез это воспринять.

Но глядя в Надькины глаза, поостерегся задавать глупые вопросы. Только смотрел и думал: вот это я влип! Но где-то в глубине души чувствовал радость, странную, непонятную. А ещё мозг лихорадочно высчитывал, сколько теперь нужно будет денег, ведь скоро у меня появятся дети. Именно во множественном числе.

Сейчас эти две девчонки носились по дому, сметая все на своём ходу. Пока я отлавливал Катю, залезшую на письменный стол, Оля взобралась на спинку кресла и съехала по ней вниз. Свалившись на пол, расплакалась так, что лицо стало почти фиолетовым, а Катька стояла над ней и спрашивала:

— Оль, че плачешь, Оль?

А я рвал на себе волосы, и это не фигурально выражаясь.

Я стал понимать, почему отец постоянно пропадал на работе, выдержать подобное и остаться в здравом уме — невозможно.

Главное, Надьке этого не говорить, а то она меня прибьёт. Она-то считает себя нормальной, а по-моему, у женщин вместе с плацентой часть мозга выходит. И это помогает им выжить в их сумасшедшинка мамском мире.

Оля перестала плакать и с радостью размазывала по стене пластилин. Катя занималась тем же на полу. Я обреченно махнул рукой, главное, что тихо. Через два часа сдам Катьку Маринке, Надька вернётся через три, и наступит благодать, можно будет лечь на диван и радоваться тому, что не сдох.

Нет, вообще-то я их очень люблю. Правда-правда. Но столько женщин на одного меня — перебор. Это мелким только два, что дальше-то будет?

Вечером, уложив Олю, Надька с размаху прыгнула в постель, заваливая меня и целуя. Это немного примеряло с действительностью. Я очень боялся, как же все сложится, но в итоге все хорошо. Маринка с Катькой живут в Питере, я купил им квартиру и принимаю активное участие в жизни дочери.

С Надькой мы поженились через полгода после тех событий. С предками даже не разругались, как ни странно, потому что я все-таки покинул директорское кресло. Правда, не сразу, только закрыв договор с Фостером. Работаю начальником отдела программирования в крупной компании.