Не будем друзьями

Больница, в которую Наталья Романовна положила дочь, считалась очень хорошей. Лечение там стоило не дешево. Лу пролежала там две недели, и с тех пор лишь раз в полгода к ним домой приезжал Сергей Михайлович – лечащий врач Лу. Он беседовал с девушкой и всякий раз после осмотра говорил маме, что поводов для беспокойства нет – состояние Лу вполне стабильно и не вызывает опасений. И все-таки Сергей Михайлович неизменно напоминал Наталье Романовне, что она должна беречь дочь от стрессов и при малейшем намеке на срыв обращаться к нему. Врач уверял, что если Наталье Романовне удастся обеспечить Лу спокойную и размеренную жизнь, то годам к шестнадцати-семнадцати они об этом неврозе и думать забудут. Он никогда не называл недомогание Лу болезнью, предпочитая более обтекаемую и мягкую формулировку – пограничное состояние. То есть состояние на грани нормы и патологии. Однако Наталью Романовну эта формулировка пугала больше, чем если бы врач поставил Лу какой-нибудь вполне конкретный диагноз. Потому что за словосочетанием «пограничное состояние» женщине виделась какая-то постоянная угроза. Будто бы в любую секунду ее дочь могла не удержаться на этой зыбкой границе и сорваться в пропасть.

К огромному сожалению Натальи Романовны, Лу унаследовала от отца не только красоту, но и эту самую нервную болезнь. Вспыльчивый и неуравновешенный, Мухамед Геранмае, с которым мама Лу познакомилась в университете на первом курсе, даже гордился своим крутым нравом, а эти нервные припадки, которые случались с ним довольно часто, называл болезнью королей. Отец Лу родился и вырос в Арабских Эмиратах, а вот учиться приехал в Россию, которая тогда еще была Советским Союзом. Мухамед Геранмае утверждал, что в его жилах течет исключительно королевская кровь, но маме Лу тогда на этот факт было, честно говоря, абсолютно наплевать. Она просто без памяти влюбилась в гордого и своенравного красавца, а через год у них родилась Лу.

По настоянию отца девочку назвали Луизой. С таким не очень привычным для русского слуха именем ее мама смирилась, но когда речь зашла о том, чью фамилию дать ребенку, матери – Сорокина или отца – Геранмае, она всеми силами пыталась настоять на своей фамилии. Но Мухамед закатил очередной скандал, он и слушать ничего не желал: дочь должна носить фамилию его благородных предков. Конечно, тут он не мог не вспомнить о своем высоком происхождении. И мама Лу уступила, потому что очень любила своего мужа. Однако родители прожили недолго. Они развелись, когда Лу и года не было. Скандалы участились, превратив их совместную жизнь в сущий ад. Как уже говорилось, Мухамед Геранмае гордился и бравировал своими расшатанными нервами и о том, чтобы обратиться к врачу, даже слушать не желал. В итоге ради спокойствия дочери Наталья Романовна приняла решение расстаться с мужем.

Все эти годы она молила Бога, чтобы Лу не передался по наследству характер и болезни отца. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Один раз дочь уже лежала в нервной клинике, а теперь вот у Лу снова случилась истерика. И как считала Наталья Романовна, случилась она совершенно на ровном месте. Нужно было срочно принимать меры. А какие, собственно говоря, меры она могла принять? Лишь одну – позвонить Сергею Михайловичу. Но Лу ни в коем случае не должна слышать этого разговора. Так, во всяком случае, казалось Наталье Романовне.

Стараясь ступать неслышно, она выскользнула из кухни и осторожно, на цыпочках подошла к закрытой двери комнаты Лу. Оттуда не доносилось ни звука. Наталья Романовна, легонько толкнув дверь, заглянула в образовавшуюся щель. Лу неподвижно лежала на кровати с закрытыми глазами. Потянув круглую ручку на себя, Наталья Романовна плотно прикрыла дверь.

«Конечно, она не спит, – рассуждала про себя женщина. – Просто не могла заснуть за такое короткое время. И трогать ее сейчас не стоит. Но если закрыться на кухне, то Лу ничего не услышит».

Ступая по-прежнему осторожно, мама прошла на кухню, закрыла за собой дверь и, схватив трубку, принялась быстро нажимать на кнопки. Трубку взяли сразу, после первого же гудка.

– Алло! – взволнованно сказала женщина. – Я могу поговорить с доктором Ольховским?

– Я вас слушаю, – ответил низкий, чуть приглушенный голос на том конце провода.

– Это Наталья Романовна вас беспокоит, мама Луизы Геранмае…

– Да, да, слушаю вас, – повторил врач. – Что-то случилось?

– Да, – прижав трубку к уху, ответила Наталья Романовна. – Только что у Луизы случилась истерика… Совсем как тогда… Я очень боюсь за нее, доктор…

– До четырех у меня прием, а к шести часам я могу подъехать к вам, – быстро, по-деловому заговорил Сергей Михайлович. – Что она сейчас делает? Вам удалось остановить приступ?

– Да… – упавшим голосом произнесла женщина. – Я ударила ее, дала пощечину, и Луиза сейчас лежит в своей комнате. Скажите, доктор, я очень плохо поступила? Ведь я не должна была этого делать? Со мной это впервые, честное слово, – изо всех сил оправдывалась она. – Сама даже не знаю, как это вышло…