Не буди дьявола

– Мы получили запись от Клинтера. Он переслал в БКР аудиофайл прямо перед тем, как привести в действие огнемет. Похоже, он понимал, что вся эта игра может плохо закончиться. И еще похоже, что он хотел послать нам факты, которые подтверждали бы твою версию этого дела.

Гурни почувствовал горячую благодарность к Клинтеру. Реплики Ларри Стерна без сомнений доказывали, что его манифесту верить нельзя.

– Сколько теперь людей расстроится.

Хардвик усмехнулся.

– Ну их в жопу.

Повисло долгое молчание. Гурни вдруг осознал, что он больше не расследует дело Доброго Пастыря. Преступление раскрыто. Опасность миновала.

Скоро множество силовиков и судебных психологов будут оголтело переводить стрелки друг на друга, настаивая, что всему виной так называемые ЧО – чужие ошибки. Когда шум уляжется, то, может, и Гурни получит какое-то признание. Но признание – палка о двух концах. За него частенько приходится дорого платить.

– Кстати, – сказал Хардвик. – Пол Меллани застрелился.

Гурни моргнул.

– Что?

– Застрелился из “дезерт-игла”. Судя по всему, несколько дней назад. Женщина из магазина по соседству с его офисом сообщила вчера о дурном запахе из вентиляции.

– И нет сомнений, что это суицид?

– Никаких.

– Господи.

Мадлен была поражена.

– Это тот несчастный человек, о котором ты говорил на прошлой неделе?

– Да. – Ответил Гурни и спросил Хардвика: – Тебе удалось выяснить, как давно у него был пистолет?

– Меньше года.

– Господи, – снова сказал Гурни, обращаясь скорее к себе самому, чем к Хардвику. – Но почему же именно из “дезерт-игла”?

Хардвик пожал плечами.

– Из “дезерт-игла” убили его отца. Может быть, он хотел умереть так же.

– Он ненавидел своего отца.

– Может, он хотел искупить этот грех.

Гурни уставился на Хардвика. Иногда тот говорил просто ужасные вещи.

– К слову об отцах, – сказал Гурни, – не удалось выйти на след Эмилио Коразона?

– И не просто выйти на след.

– Ну?

– Когда у тебя появится время, подумай, как с этим всем быть.

– С чем?

– Эмилио Коразон – запойный алкоголик и героиновый наркоман. Он живет в приюте Армии Спасения в Вентуре, штат Калифорния. Попрошайничает – на выпивку и героин. Уже раз шесть менял имя. Не хочет, чтоб его нашли. Чтобы выжить, ему нужна пересадка печени, но он не может не пить несколько дней, чтобы встать на очередь. Из-за аммиака в крови у него развивается деменция. В приюте думают, что он умрет через три месяца. Может быть, и скорее.

Гурни почувствовал, что должен что-то сказать.

Но на ум ничего не приходило.

Он чувствовал опустошенность.

Боль, печаль и опустошенность.

– Мистер Гурни?

– Он поднял глаза.

В дверях стояла лейтенант Баллард.

– Простите, если помешала… Я просто… Я хотела вас поблагодарить… и узнать, как вы себя чувствуете.

– Входите.

– Нет-нет. Я просто… – она посмотрела на Мадлен. – Вы миссис Гурни?

– Да. А вы…?

– Джорджия Баллард. Ваш муж – выдающийся человек. Но вы, конечно же, и сами это знаете. – Она посмотрела на Гурни. – Может быть, когда все немного успокоится… я хотела бы пригласить вас и вашу жену на ланч. Я знаю один итальянский ресторанчик в Саспарилье.

Гурни засмеялся:

– Жду с нетерпением.

Баллард улыбнулась, помахала на прощание и исчезла так же внезапно, как и появилась.

Гурни снова стал думать об Эмилио Коразоне и о том, как воспримет известия о нем его дочь. Он закрыл глаза и опустил голову на подушку.

Когда он снова открыл глаза, то не понял, сколько же времени прошло. Хардвик ушел. Мадлен придвинула стул к его кровати и смотрела на него. Эта сцена явственно напомнила ему другую: конец дела Перри, когда его чуть не убили и когда он получил ранения, от которых полностью не оправился до сих пор. Он вспомнил, как наконец он вышел из комы – и Мадлен сидела у его постели, смотрела на него, ждала.

Он встретил ее взгляд, и на мгновение ему захотелось повторить заезженную шутку: “Пора прекращать эту традицию”. Но тут же ему показалось, что это неправильно и не смешно и что он не имеет права так шутить.

Мадлен шаловливо улыбнулась:

– Ты хотел что-то сказать?

Он покачал головой. Вернее, едва-едва подвигал головой по подушке.

– Нет, хотел, – сказала она. – Какую-то глупость. По глазам вижу.

Он засмеялся и тут же поморщился: губам стало больно.

Она взяла его за руку.

– Ты расстроился из-за Пола Меллани?

– Да.

– Потому что думаешь, что должен был что-то сделать?

– Наверное.

Она кивнула, нежно поглаживая его руку.

– Как грустно, что поиски отца Ким закончились вот так.

– Да.

– Она указала на его другую, перевязанную, руку.

– А что с раной от стрелы?

– Я про нее и забыл.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Я не о руке. Я о стреле. О великой загадке стрелы.

– А ты не думаешь, что это загадка? – спросил он.

– Загадка, но неразрешимая.

– Так что, просто не думать о ней?

– Не думать. – Видя, что не убедила Гурни, Мадлен добавила: – Разве не из этого состоит вся жизнь?

– Из непонятных стрел, падающих на нас с неба?

– Я хочу сказать, в жизни всегда есть вещи, которые просто нет времени полностью осмыслить.