Не буди Лихо

И тогда волк прыгнул. Открытая пасть стремительно приближалась, но за долю секунды до столкновения Максим бросился в сторону. Едва очутившись на земле, он вскочил, ожидая, что вот-вот и клыки вцепятся в спину. Где-то рядом раздавались крики.

Седой, лежа на спине, пытался оттолкнуть зверя. Волк сомкнул челюсти на его ноге, игнорируя удары. Острые зубы ходили как терка, превращая мясо в труху.

Максим потянулся за пистолетом. Рука коснулась лишь пустого места. Внутри похолодело.

«Выпал, – подумал он. – Должен быть рядом. В месте, куда я упал».

Пока Максим судорожно шарил по земле, схватка с Седого с волком продолжалась. Зверь отвалился от ноги и бросился к шее. Седой выставил ладонь вперед, на которой тут же сомкнулись клыки. Свободной рукой он пытался надавить волку на глаза, но пальцы все время соскальзывали с мокрой от крови морды. Когда из конечности послышался хруст, Седой истошно заорал.

Раздался выстрел и тело волка дрогнуло. Зверь, издав болезненный вой, бросился в сторону леса, мгновенно затерявшись в тумане. Максим хотел выстрелить вдогонку, но передумал. Он вряд ли бы попал в цель, а патроны следовало поберечь. Кто знает, далеко ли стая?

А может, стая уже здесь? Максим целился из пистолета в туман, пытаясь рассмотреть очертания зверей. Его слух был готов уловить малейший шорох.

Внезапно он снова заметил движения со стороны поезда. Максим провел пальцем по спусковому крючку. Нужно было лишь подождать, когда мишень подойдет чуточку ближе или издаст звук. Но вместо рычания, послышался крик:

– Не стреляйте! Это мы!

Из тумана выпрыгнули Катя и Аделина. Чуть поодаль за ними следовал запыхавшийся Доминик. Максим с облегчением выдохнул и опустил пистолет. Но расслабляться было рано.

– Седой ранен! – гаркнул Максим, бросившись к окровавленному телу. – Помогите мне затащить его в поезд, здесь опасно! Волк может вернуться!

Он бережно обхватил Седого под плечами, Доминик вцепился в ноги. Вдвоем им удавалось нести раненого достаточно быстро. Катя и Аделина шли чуть впереди.

– Тяжелый, сволочь, – сказал Доминик. – Как он?

– Сам видишь, сильно его покромсали, – ответил Максим. – Неси аккуратнее, у него там переломы!

Седой стонал от боли, изредка разражаясь густой нецензурной бранью. Когда группа почти приблизилась к вагону, из тумана послышался вой. Сперва один. Вскоре к нему присоединились и другие звери. Завывания раздавались вокруг: спереди, сзади, вдалеке, затем ближе и ближе. Казалось, что стая была готова разом выпрыгнуть из тумана, чтобы полакомиться свежим мясом.

– Быстрее! – кричал Максим. – Затаскиваем его в вагон!

Доминик первым оказался на ступеньках и изо всех сил тянул тело на себя. Внезапно он испуганно уставился в лес.

– Там эта тварь! Она приближается!

Максим обернулся. Он увидел, как из тумана вылезла оскалившаяся волчья пасть.

– Помогите ему затащить! – бросил он девушкам. – Быстрее! Быстрее, не стойте столбами!

Они принялись толкать тело в вагон.

Максим прицелился в зверя, понимая, что скоро прибегут и другие.

Как же долго они возятся с Седым!

Зверь приблизился, Максим тут же выстрелил. Пуля попала в глаз. Волк рухнул на землю, его тело затряслось в судорогах.

Из тумана послышалось рычание. Теперь откуда-то слева. Затем еще одно, с другой стороны.

– Все! Максим, залезай! – послышался из вагона женский голос.

Он бросился к ступеням. Оступился, едва успев ухватиться за поручень. Мысленно выругался, каждая секунда промедления могла оказаться последней.

Наконец, он оказался внутри. Максим рванул дверь на себя, и едва та успела закрыться, в проеме мелькнула волчья морда. Следом раздался глухой удар о металл. Потом еще один. Волк в исступлении продолжал бросаться на дверь, еще и еще, и еще… но все было тщетно.

Максим пытался перевести дух. Руки дрожали, не желая отпускать рукоять пистолета. Сердце как бешеное тряслось в груди. Из глубины вагона доносились взволнованные голоса. Он устало облокотился о стену.

«По крайней мере, внутри поезда безопасно», – подумал Максим.

Он и не догадывался, что вскоре все изменится.

Глава 11

Раненого Седого разместили на боковой койке у окна. Он перестал кричать, лишь изредка стонал, хотя все это время оставался в сознании. Катя с ужасом смотрела на его раны. Голень пострадала особенно сильно. Сквозь рваные кожу и мышцы, покрытые кровью, виднелась кость. На правой руке остались глубокие колотые раны от клыков; указательный палец болтался, словно ничто его не держало, кроме тонкой полоски кожи. Из ступора Катю вывели истошные визги Аделины:

– Боже мой, посмотрите на него! Он умирает! Сделайте же что-нибудь!

– Нужно обработать раны и перевязать его, – сказала Катя. – Дайте мне тряпки… нет! У проводника должна быть аптечка. Аделина, Доминик, не стойте!

Они кинулись в сторону купе проводника, едва не столкнувшись с Максимом, который с пустым взглядом как раз плелся оттуда. Его рука продолжала сжимать рукоять пистолета.

Он устало опустился на койку напротив. Взглянул на Седого, покачав головой.