Не буди ведьму

Арина не смогла отказать, не нашла в себе сил противиться этому последнему желанию. Хотя одна только мысль о предстоящем вводила ее в ступор.

Они стояли в крошечной прихожей, прощаясь, когда Вера Федоровна, что-то вспомнив, вернулась в гостиную. Когда женщина снова вышла к Арине, в руках у нее была картонная папка с надписью «Дело».

– Это вам. – Вера Федоровна протянула папку Арине. – Считайте это проявлением любви и благодарности.

В папке лежали две страницы, одного взгляда хватило, чтобы понять, из какой они книги.

– Нет, это не кощунство, не думайте! – сказала Вера Федоровна торопливо. – Несколько листов были вырваны изначально. Они из второго тома. Два из них мой отец продал, чтобы купить мне вот эту квартиру. Еще два остались, мне они больше не пригодятся.

– Но лечение…

– Моя болезнь неизлечима, какие бы деньги я ни заплатила, сколько бы ни молила об отсрочке. А вам может пригодиться. Берите же! – Она почти силой сунула папку в руки Арине. – И я была бы счастлива, если бы вы навещали меня почаще, мы могли бы обсудить вашу книгу. Я помогу вам всем, чем смогу.

И Арина приходила. Сначала несколько раз в неделю, а потом, когда Вера Федоровна больше не могла работать, – каждый день. Вернее, каждый вечер, чтобы принести свежие продукты, прибраться и просто поговорить.

В тот вечер на работе случился аврал, и Арина задержалась. Шел уже десятый час, город укутывали сумерки. Можно было позвонить Вере Федоровне, извиниться и перенести встречу на завтра, но Арина не смогла.

Вера Федоровна держалась молодцом. Если не принимать во внимание худобу и землистый цвет кожи, выглядела она почти как раньше, все так же элегантно, но девушка знала: дорог каждый день.

По пути она заскочила в гипермаркет, купила коробку пирожных. Вера Федоровна ела совсем мало, можно сказать, пирожные и чай с малиновым вареньем были единственной ее пищей, тем, что удавалось проглотить хотя бы через силу, без болей и приступов тошноты.

Вера Федоровна еще не спала, сквозь неплотно задернутые шторы гостиной просачивался свет от работающего телевизора. В соседних с гостиной комнатах было темно. Дверь Арина открыла своим ключом, в последнее время Вере Федоровне стало тяжело передвигаться даже по квартире. В гостиной бубнил телевизор, звук казался громким и назойливым, гораздо громче, чем обычно. Было и еще кое-что… Запах, едва уловимый, тревожный. Может быть, именно поэтому Арина и не позвала хозяйку, не включила в прихожей свет, даже не разулась, а сразу прошла в гостиную.

Вера Федоровна сидела в кресле вполоборота к двери. Лицо ее было в тени, свет от работающего телевизора падал лишь на сложенные на коленях руки. Именно руки, скрюченные, комкающие ткань шерстяного платья, заставили Арину не просто насторожиться, а по-настоящему испугаться. Она сделала несколько нерешительных шагов и увидела все: кровь в седых волосах, кровь на бледной щеке, нитка речного жемчуга на тонкой шее, открытые, но уже невидящие глаза и улыбка то ли сожаления, то ли облегчения. Нож лежал на столе, марая белоснежную скатерть чем-то темным. Тот самый нож с костяной рукоятью и широким лезвием, которым Вера Федоровна обычно нарезала торт. Нож использовали не по назначению: не для торта, а для… убийства.

Говорят, в критических ситуациях человек действует спонтанно, впадает в панику. Неправда! Или Арина оказалась не совсем нормальным человеком, если смогла не выронить, а аккуратно поставить коробку с пирожными на стол, взять в руку нож с окровавленной рукоятью, а второй рукой коснуться шеи над низкой жемчужных бус, чтобы убедиться в том, что и без того было ей уже известно.

Банкетка поддалась легко, это лишь Вере Федоровне требовалось напрячь все силы, чтобы сдвинуть ее с места. Лезвие ножа скользнуло в щель между паркетинами. Арина была почти уверена, что Библии в тайнике больше нет. Если и можно убить человека вот так… безжалостно, то лишь ради нее.

Арина ошиблась, завернутая в холстину книга лежала на месте. Веру Федоровну убили не из-за нее. Или…

В соседней комнате, заглушенный телевизором, но все же различимый, послышался какой-то звук. Арина выхватила книгу из тайника, прижала к груди. Нож с гулким стуком упал на пол.

…Или тот, кто убил Веру Федоровну, просто еще не нашел тайник, занимаясь обыском в другой комнате.

Он стоял в дверном проеме. Человек-оборотень, призрак… Подсвеченный тусклым светом ночника, черный силуэт был жутким: волчья голова на человеческом теле. Он смотрел на Арину, чуть наклонив свою волчью голову, и в позе его чудилась растерянность.

Наверное, именно его секундное замешательство спасло Арине жизнь. Или включившиеся вдруг инстинкты. Когда человек с волчьей головой бросился к ней, навстречу ему полетела банкетка, не ударила, но заставила остановиться, упустить момент для атаки.