Не будите спящих джиннов

Из-за толстого ствола сухого дерева, похожего на баобаб, выглянул Селим с «глюком» в руке. Подошел к убитым в форме земного спецназа — все трое погибли в перестрелке, — отобрал у них аннигиляторы и повернулся к помрачневшему пограничнику.

— В следующий раз, когда захочешь сделать глупость, предупреди. Бандитов надо бить без сомнений и насмерть, иначе не выживешь, в романтику лучше играть виртуально — включайся у себя дома в Игросеть и кайфуй, ничем не рискуя. Здесь за увлечение высокими идеалами платят жизнью.

— Я не мог иначе! — глухо сказал Артем, стискивая зубы.

Селим хотел сказать что-то резкое, но посмотрел на упрямое лицо пограничника со сжатыми губами и вздохнул.

— Добрый платит дважды, глупый — всегда. Постарайся быть умным, гриф, я могу не успеть тебя выручить в следующий раз.

Внезапно часть стены дома, в котором, по словам безопасника, жил староста, ушла внутрь. Артем мгновенно направил в проем двери ствол «глюка», но Селим отвел его руку. На пороге дома появился тоненький мальчик-подросток с удивительно симпатичным лицом. Кожа у него была золотистого цвета, а глаза необычного «грустного» разреза имели фиолетово-синий — фиалковый цвет. Носик был прямой, с красивым вырезом ноздрей, а губы, пунцовые, вполне человеческие, красивые и свежие, были полуоткрыты и выражали страх и надежду.

Одет мальчик был в песочного цвета шаровары и кафтан с бахромой. Волосы его прикрывала шапочка, похожая на головные уборы земных киргизов. Он посмотрел на Артема, на Селима, снова на Артема, сложил на груди руки ладошками вместе и поклонился.

Мрак за его спиной сгустился и превратился в седого старика с такими же, как у подростка, фиалковыми глазами. В руке он нес карабин. Он тоже поклонился, и земляне ответили ему тем же. Затем старик что-то проговорил, еще раз поклонился, прижав руку к груди.

— Он нас благодарит за спасение, — сказал Селим и произнес несколько слов на неизвестном языке; язык был похож не то на греческий, не то на итальянский.

Старик ответил. Селим спросил что-то, указывая на тела бандитов. Их разговор длился минуту, и все это время подросток не сводил глаз с Артема, теребя бахрому на куртке. У пограничника вдруг родилось сомнение, что это мальчишка. К тому же, стало казаться, что он хочет у него спросить, как его зовут.

Артем дружелюбно улыбнулся, ткнул себя пальцем в грудь.

— Артем. — Он показал на мальчишку, поднял брови. — А тебя?

Лицо молодого полюсида приобрело оранжевый оттенок, он спрятался за деда или отца и проговорил нежным звенящим голоском:

— Зари-ма…

— Как? — не понял Артем.

Селим с любопытством посмотрел на спутника.

— Ее зовут Зари-ма, что на полюсидском означает Нежный Цветок. Это дочь старосты.

— Дочь?! Я думал он… она — мальчишка…

— Староста предлагает взять ее с собой проводником. Она чаровница, ведунья, по нашим понятиям, и хорошо знает те места, куда нам надо попасть.

Ошеломленный Артем посмотрел на дочь старосты, стоявшую позади отца с независимо-смущенным видом, — мимика полюсидов почти не отличалась от человеческой и была вполне понятна, — покачал головой.

— Сколько же ей лет?

— Семнадцать. Она совершеннолетняя, полюсиды достигают зрелости в шестнадцать. Если учесть, что год на Полюсе длинее земного на полтора месяца, то ей по нашим меркам больше девятнадцати. Ну, что, берем? Здесь она пропадет. Деревню бандиты вырезали, а один отец ей не защита.

— А он куда же?

— Похоронит родичей — вся деревня — это, по сути, клан, одна большая семья, — пошлет весть о гибели племени и будет ждать мигрантов. Оазисы вещь редкая, есть места, где жить гораздо труднее, какая-нибудь семья, возможно, захочет переехать.

— Она… Зари-ма выдержит поход?

Селим понимающе усмехнулся.

— Думаю, вопрос надо ставить иначе: выдержим ли мы? Итак, ты против?

Артем перехватил умоляющий взгляд фиалковых глаз полюсидки, и ему вдруг остро захотелось, чтобы она была рядом.

— Я не возражаю, — пробормотал он.

— Я так и думал, — кивнул безопасник, пряча насмешливые искры в глазах. — Киомосту райопулос пао ту йодос, — обратился он к старосте уничтоженной деревни.

Старик закивал, прижимая руки к груди, из глаз его покатились слезы. Он обнял дочь, проговорил ей что-то на ухо и оттолкнул.

— Хыщь! Яурдос ннэ бия кричис.

— Кричис, — отозвалась девушка-полюсидка, низко кланяясь старику и роняя на утоптанную твердую поверхность площади крупные слезы.

У Артема сжалось сердце. Расставание всегда действовало на него угнетающе, а слезы в глазах женщин вообще заставляли немедленно проявлять сочувствие. Захотелось успокоить полюсидку, сказать ей что-нибудь ободряющее, доброжелательное.

Она вдруг вскинула голову, с удивлением посмотрела на него, и Артем понял, что девушка прочитала его последнее желание.

— Уходим, — прервал Селим молчаливый диалог молодых людей.

Артем очнулся, тряхнул плечами.

— Надо помочь ему похоронить убитых.

Селим хотел было возразить, но посмотрел на пограничника и заговорил со стариком. Обмен словами длился недолго.