Не будите в кошке зверя! Буря[СИ]

Помочь ей мне не дали. Оборотни окружили меня и напали почти одновременно. Если бы парализовавшая меня боль не стихла, меня бы разорвали бы. Но в последний момент я успел немыслимо изогнуться и взвиться вверх. Приземлившись рядом с ними на все четыре лапы, я вцепился в холку одно из них и с силой швырнул в сторону витражного окна. Оно разбилось и пес с диким визгом рухнул вниз. Остальные двое замешкались. Но я медлить не стал. Рванув вперед, я когтями разодрал одному бок и метнувшись ко второму, сбил лап, повалив на пол. Клыки сомкнулись на шеё предателя, и пока первый приходил в себя, его товарищ конвульсивно дернулся и обмяк. По поводу смерти одного из бывших Д'аркв'ир я не переживал. Предавший клан не имеет больше права называться волком. А собаке — собачья смерть.

Пока я отвлекся на предателей, огонь, вызванный артефактами, разделили зал на две части, отсекая меня от жены.

' — Бери детей и уходите!' — послышался в голове приказ жены.

Я рыкнул, но, бросив взгляд на испугано сжавшихся в углу зала котят, вынужден был повиноваться. О чем жалел потом очень многие годы…

Схватив Леонару за загривок, я толкнул Дина в сторону потайного выхода. Сын не растерялся и поспешил за мной, не отставая не на шаг. Несколько раз попытавшись призвать Ночного Странника, я понял, что Вольф полностью блокировал магию моего клана. И где только блокираторы взял.

Раздосадовано ударив лапой по полу, я бросился бежать по коридору, открывшему за потайной дверью. Замешкался я только на миг. Оглянувшись и увидев ничего, кроме сплошной стены огня, я рванул дальше. Если бы огонь не отреза Марианну он меня и детей, я бы остался там. Но судьба распорядилась по другому.

За приделами Столицы мы оказались быстро. Добежав до леса, находящегося недалеко от города, я спрятал детей в кустах шиповника и, приказав сидеть тихо, поспешил назад. Чтобы застать только пылающую Столицу…

Как это произошло, я так и не смог понять. Меня не было от силы минут десять, огонь уже распространился на большую часть города, отрезая пути отступления мечущимся по улицам пантерам. А потом меня скрутила новая волна боли. В этот раз более сильная и яркая. И оставляющая после себя чувство безвозвратной утраты.

Какое как поднявшись на дрожащие лапы, я невидяще смотрел на горящую Столицу.

Но вдруг бок резко онемел. Повернув голову, я почти безучастно смотрел, как на землю по черной шерсти текут ярко-алые капли крови. Все чувства будто атрофировались. По крайней мере, кроме холода, растекавшегося по телу, я ничего не ощущал…