Не был, не состоял, не привлекался

Во взрослой жизни я познакомился со многими людьми, трепетно относящимися к пятому пункту. Одни, вероятно, из-за генов, другие просто так воспитаны. Встречаются и склонные к расчету. Выгоднее быть первосортным. Да черт с ними, все равно чаще встречались хорошие люди. Многие бескорыстно помогали мне. Долгое время я надеялся, что все устаканится, родимые пятна капитализма исчезнут, и все будут равны. Настало время, и я своим умом дошел, что вождь, растивший нас на счастье народу, не жаждет национального равенства, а в стране без его ведома вообще не делается ничего. Ссылали целые народы и при этом что-то блеяли про интернационализм, про дружбу народов.

А при «демократии» печатное слово вышло из берегов. Если раньше «научные» откровения ученого антисемита, математика Шафаревича распространялись при помощи самиздата, то теперь навалом вонючих газет, книг и прочих достижений цивилизации от надписей на заборах до сочинения Гитлера.

Что же такое Родина? По моему разумению, природа и люди, язык и история, включая легенды. С природой все просто. Чукчи любят тундру, бушмены – джунгли и так далее. Дело вкуса. История Родины, ее достижения, даже победы футболистов, даже легенды вызывают положительные эмоции. Про родной язык и говорить нечего. Если человек не любит языка, на котором думает и говорит, значит у него что-то неладно с психикой.

Обычно судьба исторической родины, ее населения не оставляют моих единоплеменников равнодушными. Это вполне естественно. К примеру, чемпион мира по шахматам Тигран Петросян был верным болельщиком «Спартака», но это не мешало ему болеть и за «Арарат».

В итоге выходит, что верна поговорка: где родился, там и пригодился. И нет смысла копаться в причинах любви к Родине. Убедительно ответил мальчик, который ел яблоко, своему приятелю. Тот попросил дать откусить. «Не дам. – Почему? – Потому».

Между прочим, Адам любил Еву. Как говорится, без вариантов.

Национальная идея

В незапамятные времена звероподобный предок человека, взяв в руку палку или камень, нашел им применение. Потом удумал привязать камень к палке и получился топор. Дальше пошло поехало. Летели века, придумывали все новое. Жилища защищали от непогоды, огонь согревал. Собаки охраняли и помогали охотиться, лошади и другие четвероногие помогали существовать. Желание придумать что-то такое, что одним махом решило бы главные задачи, укоренилось в человеческом мозгу.

Теперь много толкуют о национальной идее. Вот изобрести бы ее и сразу все пойдет на лад. Если оглянуться назад, то можно увидеть, что из-за национальной идеи случались очень крупные неприятности. К примеру, древние евреи объявили, что именно они избранный народ Божий. Остальные народы посчитали это не убедительным и обидным. И у евреев возникли очень большие сложности.

В новые времена немцы родили идею, что Германия превыше всего. Поплатились миллионами убитых и страданиями всего народа. И других поубивали тьму.

В наши дни в России некоторые упорно трудятся над изобретением национальной идеи. При царе она вроде бы имелась: самодержавие, православие, народность. С самодержавием у нас и сейчас дело обстоит неплохо, православие усердно поощряется и насаждается бывшими воинствующими безбожниками. Народность – штука довольно расплывчатая. Выглядит как комплимент маленьким людям. Людишкам, так сказать. А на практике многие людишки эту триаду упрощали. Получалось бей жидов, спасай Россию. Время не стоит на месте, и формула идеи расширилась. Оказывается, бить надо не только жидов, но и чеченцев, лиц кавказской национальности и вообще черных (есть и более хлесткое словечко, однако ненормативное).

Любопытно – овладеет ли эта выдающаяся идея сознанием масс полностью и что из этого получится?

Ключевая фраза

В славное время, когда все наши народы, нации и национальности были равны, а некоторые были гораздо равнее остальных, на Арбате устроили что-то вроде салона телефонов-автоматов. Такое помещение на первом этаже дома, где на стене висело много автоматов, разделенных тонкими стенками кабинок. Мой товарищ шел мимо и зашел позвонить по какому-то своему делу. У него дома не было телефона. В соседней кабине молодой человек говорил очень громко, почти кричал. Было понятно, что он звонит в отдел кадров какого-то министерства. Его не брали на работу. Звук «эр» ему не удавался. Он картавил и даже, можно сказать, рокотал. Ключевая фраза понравилась моему товарищу, и он с удовольствием сообщил ее мне: «Вы может быть думаете, что я еврей? Я ар-мя-нин!».

Если бы тот, молодой еще тогда человек, дожил до конца века, то узнал бы, что он не просто армянин, но еще и лицо кавказской национальности.

А народы и нации по-прежнему равны.

Политэкономия