Читаем Не был, не состоял, не привлекался полностью

Однако некоторым удивительно хитрым и подлым шпионам и диверсантам удается пролезть в нашу страну, и иногда находятся негодяи, которые рады изменить своей Родине. Они скрытые враги своего народа. Поэтому надо быть бдительным, надо их разоблачать, не жалея, если придется, даже родного отца, как это сделал герой-пионер Павлик Морозов, убитый врагами. Наши доблестные чекисты прознали, что этих врагов народа оказывается довольно много. Но ничего, народ и партия едины, и мы обязательно раздавим гадину. Если враг не сдается, его уничтожают! Так сказал наш самый лучший писатель. А если сдается, то раздавить гадину легко и просто. Кто не с нами тот против нас. Именно мы самые настоящие гуманисты, Мы любим человечество, любим каждого простого человека, ведь он с нами, и ненавидим врагов. Все простые люди с нами, это люди доброй воли и неважно, какой они расы и нации.

В школе мы узнали, что наша русская литература самая замечательная, не то, что иностранная. И, правда, наши великие писателю написали очень хорошие и интересные книжки. Правда. Жюль Верн, Джек Лондон, Марк Твен и кое-кто еще тоже хорошие писатели, но все-таки не такие, как наши. А вредные иностранные книжки мы не читали. Иностранным языкам учили таким способом, что читать и понимать на них мы не могли. Да и зачем нам эти иностранные языки? Наш язык велик и могуч, капитализм исторически обречен, а при социализме и тем более при коммунизме, все захотят знать язык, на котором говорил Ленин.

Наши умельцы подковали аглицкую блоху, изобрели паровоз, радио и все остальное раньше всех в мире, а наши ученые самые гениальные. Не то, что всякие заграничные философы, генетики и кибернетики. И вообще мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, потому что нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца пламенный мотор.

Получалось, что наш советский народ самый умный, самый талантливый и самый добрый. Он готов пойти воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать. Как говорят в геометрии – что и требовалось доказать.

Жадные капиталисты не только заставляют работать на себя и малых и старых, но еще угнетают всех и даже убивают негров и других людей. Этакие мерзавцы! А мы еще в детской книжке с картинками читали: «Как у черненького братца / Волосенки не ложатся / Завиваются в колечки / Словно шерстка у овечки». Такие славненькие черненькие братцы, а проклятые буржуи – американцы негров линчуют! И индийцев очень жалко. Вот наш прекрасный поэт Демьян Бедный про арию индийского гостя из оперы «Садко» сказал так: «Пусть визжат театральные психопатки / Пусть кричат напудренные сопатки / Дивно! Дивно! Дивно! / Мне эту арию слушать будет противно…» И дальше объяснил, что видеться ему будут не алмазы, которых не счесть в каменных пещерах, а индийцы-узники в каменных пещерах сырых и мрачных.

«В Пекине люди из разных стран / В Пекине много красивых улиц / По улицам долго бродил Ли Чан / Голодный китайский кули». И китайцев очень жалко.

Мы знали, что все люди равны и должны быть свободными. Ведь все люди братья и совсем неважно, какого цвета кожа, на каком языке говорят.

Бога нет, царя не надо. Долой, долой монахов, долой, долой попов! Мы на небо залезем, разгоним всех богов. И на горе всем буржуям мировой пожар раздуем.

А если завтра война, если завтра поход, если темная сила нагрянет, как один человек весь советский народ за советскую Родину встанет. Ведь как невесту Родину мы любим, бережем как ласковую мать. Победа будет за нами. Враг будет разбит.

И пусть знает капиталистический трутень, что тем наш день и хорош, что труден. Трудности неизбежно встречаются, но они временные. А успехов так много, что иногда случаются головокружения от успехов.

Грянула великая война, и хотя все народы равны, но немцев, родившихся и живших в нашей стране, оказалось необходимым сослать поголовно. И заодно других, тех, что произошли от народов государств, напавших на нас вместе с Германией. Все народы конечно равны, но нет правил без исключений. Погнали в ссылку еще людей восьми национальностей, хотя они и их предки всегда жили на просторах нашей Родины чудесной, хотя они наши сограждане и трудились и воевали вместе с другими нациями. Жаль, но ведь нагрянула темная сила, и стал очень важен пятый пункт в анкете.

Война окончилась, враг был разбит, штамповка продолжалась. Новые враги, новые временные трудности, новые достижения и нескончаемые надежды. Все дороги ведут к коммунизму. Но только многовато накопилось исключений из правил и оказалось, что за морем житье не худо и появилось немало «хомо советикусов» сопротивляющихся штамповке. Захотели жить своим умом. Возомнили о себе, стало быть.

Но не беда – старая добрая штамповка еще неплохо действует. И врагов, которые хотят нас сломать, видно невооруженным глазом. Это, конечно, американцы, сионисты, масоны. А позже наши буржуи, повылезавшие изо всех щелей, оказались вреднее и противнее заграничных.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное