Не был, не состоял, не привлекался

Корабль «Эстония» пришвартовался в бухте Золотой Рог в Стамбуле, между Азией и Европой. Ранним утром туристы высыпали на палубу и увидели знаменитый Стамбул, в прошлом Константинополь, и Византию. Огромный город, в наши дни его население значительно превысило десяток миллионов, но первое, что овладело нашим вниманием, это какая-то небывалая рыбная ловля. В бухте стояли корабли, сновали катера, но особое внимание привлекли бесчисленные лодки рыболовов. Оказалось, что на свою беду в бухту зашел большой косяк пеламиды. В лодках, рассеянных на большом пространстве, сидело по два-три человека. Они бойко забрасывали в воду нехитрые рыболовные снасти – блесну на длинной леске, намотанной на дощечку. Жадная крупная пеламида немедленно набрасывалась на блесну – металлическую рыбку с крючком.

И вот уже рыбак, быстро перебирая леску руками, тянет серебристую рыбину в лодку. Временами он замедляет движения. Это когда пеламида «буянит», старается сорваться с крючка. Но не надолго. Момент и большая серебристая рыба, с хвостом, напоминающим полумесяц, вылетает из воды, и рыбак бросает ее в корзину или ящик, стоящий на дне лодки. И все это происходит, пожалуй, быстрее, чем в магазине, когда живую рыбу вытаскивают из садка. Посмотришь со стороны – кажется, простое дело. Рыбаки спокойны, ничто им не мешает. Ни гудки пароходов, ни шум на пристани, ни зыбь и маленькие волны, раскачивающие лодки. Присмотревшись, видишь, что ловят рыбу не все одинаково успешно. У одних много, у других в корзинах заметно меньше рыбы. Я стал смотреть в бинокль на лодку с тремя рыбаками, в видавших виды грубых шерстяных свитерах и вязаных шапочках с помпонами. Их руки мелькали особенно быстро. На носу сидел смуглый турок с маленькими усиками, натянув шапчонку на лоб. Во рту он держал сигарету. Видно, что потухшую. Большие грубые руки были заняты. Он как заправский фокусник тащил из воды рыбу за рыбой. А его лицо ровно ничего не выражало. Будто сидит задумавшись. «Мои» турки очень быстро накидали большую плетеную корзину доверху. Неподалеку от них на воде покачивалась лодка с двумя молодыми людьми в пиджаках. Видно было, что это любители, но не представители рабочего класса или трудового крестьянства. Возможно, и пеламиды это заметили. Во всяком случае «пиджаки» наловили рыбы много меньше.

После завтрака, сойдя на берег, я увидел, что продают с рук свежевыловленную рыбу с вывернутыми жабрами, чтобы видна была свежая алая кровь.

В январе 1961 года Стамбул из окна автобуса вовсе не был похож на сказочный город из 1001 ночи. Температура плюс восемь – десять градусов, снега нет, зябко. Обстоятельства способствуют критиковать окружающее. Один из гвоздей программы – осмотр резиденции султанов, где они жили до 1923 года. Резиденцию опоясывает невысокая, но крепостная, стена. Ворота узкие и большой автобус проезжает еле-еле. На территории парка разбросаны сравнительно небольшие строения.

Султаны строили для себя «дачки» по вкусу. И еще собирали коллекции. Я не склонен к коллекционированию и поэтому не прихожу в восторг от достижений на этом поприще. Вот сундук громадных размеров. Будто бы самый большой сундук в мире. Ну и что? Сабли, мечи, старинное огнестрельное оружие, драгоценности. Мое внимание привлекла коллекция шахмат. Все фигуры такие же, как и в европейских странах, но кони условные. Один комплект – не белые и черные фигуры, а белые и красные. Красные – рубиновые.

Ислам запрещает изображать людей и животных. Как и иудейская религия. Не сотвори кумира! Подумать только, скольких замечательных художников и их творений недосчиталось человечество из-за строгого запрета.

Все-таки коллекционеры вызывают сочувствие. Им всегда чего-то не хватает. Как говорится, покой им только снится.

Султанская кухня готовила на пять тысяч человек. Солидное многотрубное здание. Настоящая фабрика-кухня. Султанские дачки гид называет на французский манер киосками. Нетопленые, они кажутся неуютными. Парк выходит на берег бухты. Один султан соорудил здесь большую беломраморную площадку с бассейном в одном углу. Площадка прямоугольная, но с выступом на углу специально для султанского трона. Отсюда султан мог любоваться заливом, а также танцами своих жен и другой гаремной самодеятельностью. Бывало, якобы, что султан бросал в бассейн яблоко, и жена, сумевшая первой схватить его, получала приз – султанскую ласку.

Нашим гидом была турчанка, но если бы увидел ее в Москве, то никогда бы не догадался. Она улыбалась улыбкой доброй женщины, не привыкшей повышать голос. Виднелись золотые коронки, напоминающие о зубном враче и теплой квартире. А глаза у нее были из тех, что поэты сравнивают с маслинами, миндалем и другими прекрасными продуктами. Такие черные глаза, распространенные среди разных восточных народов. Когда-то айсорка, жена чистильщика обуви, что долгие годы работал на углу нашей улицы, сказала моей сестре: «А глаза у тебя наши…».

Мы осмотрели остатки византийской стены, вспомнили вещего Олега и щит на вратах Царьграда, и увидели Айя-Софию.