Не было бы счастья

— Ты, я смотрю, уже начала сбор урожая?

— Готовлю уборочную технику, — пробурчала Борзова. Ей уже не казалось таким уж приятным занятием заводить подругу рассказами о своих планах.

— Ладно, вернемся к главной теме: что у него стряслось дома?

— Он толком ничего не стал рассказывать, какие-то принципиальные расхождения с матерью.

— Интересно, «хорошего» сына себе женщина вырастила. Не дай бог до такого дожить.

— Она его не для себя растила, а для меня.

— Ну разумеется. Кормила грудью, приговаривая: вот Светочке Борзовой на долгую счастливую жизнь ращу тебя, сыночка, — съязвила Кристина.

— С тобой невозможно сегодня разговаривать.

— А ты послушай, что говоришь.

— Разве плохо приютить человека, оставшегося без крова?

— Это замечательно, только вам с бабой Любой надо бы постараться вернуть его домой. Я так понимаю.

— Он же не бездушный предмет, которым можно помыкать. Живой человек, между прочим. Посмотрим, отойдет немного и сам захочет вернуться. Думаешь, что я буду препятствовать?

— Если не сойдешь за это время от любви к нему сума.

— Я постараюсь.

— Короче, в кино мне придется идти вдвоем с Маковым?

— Двум влюбленным третий помеха.

— Это не о нас с Серегой.

— Ладно тебе, конец связи. Завтра встретимся на занятиях.

— Чао-какао.

Только Света положила трубку, как в комнату заглянул Георгий.

— Ну, ты как? — участливо спросила она.

— Спасибо, получше. — Он подошел и обнял ее. Она почувствовала, как сладкая нега разлилась по всему телу, предвкушая его неторопливые ласки. Поцелуй получился долгим, до ощущения нехватки дыхания. Ждать наступления ночи ей было невыносимо, но что делать?

— Я люблю тебя, Мартов, — прижимаясь крепче к его напрягшемуся телу, сказала Светлана.

В ответ он поцеловал ее еще раз.

— Голубки, идите ужинать, — услышали они голос бабы Любы из кухни.

— Я хочу рассказать ей о нас сегодня, ты не против? — поднимая на Георгия зеленые, томные глаза, спросила Светлана.

— Тебе виднее. Нам нужна поддержка. Кто-то же должен рассказать твоим родителям, какого чудесного мужа получает их дочь.

— Боже, да ты еще и хвастун! — засмеялась Борзова. В ответ тот развел руками: мол, что поделаешь.

В этот вечер Георгий со Светой поставили бабу Любу в известность о своих планах. Однако, несмотря на важность новости, бабушку интересовало, насколько серьезен его разрыв с близкими. Мартов без подробностей вновь сообщил о разрыве отношений с матерью. Ему было неприятно говорить на эту тему, хотя он уже окончательно пришел в себя. Недавнее переживание казалось ему слабостью. Иногда казаться слабым даже выгоднее, это он понял четко. Сейчас Мартов понимал, что его больше угнетало чувство жалости к себе, а не потеря нормальных отношений с матерью. Его рассказ привел приютивших его женщин в возмущенно-удивленное состояние. Они уже несколько минут вели между собой диалог о невероятных поворотах судьбы.

— Как же так? — поправляя седые волосы, не унималась баба Люба.

Георгий только молча пожимал плечами. Он наблюдал за членами своей будущей семьи, усмехаясь в душе: «Сколько шума подняли, столько психологических обоснований, попыток понять причину. А дело всего-то в том, что ночная кукушка дневную перекукует. Объяснение в одну строку. Да, женщиной можно восхищаться в плане ее умения играть, раздувать проблему, предаваться надуманной скорби». Лица смотревших на него женщин были полны жалости. Отогревшемуся, отдохнувшему, ему это казалось лишним. Заметив это, Мартов погрозил им пальцем.

— Но только без трагедий. Все идет как идет. Значит, суждено мне осиротеть при живой матери. Не надо лишних слов, — торопливо остановил он Светлану. — Если такое положение вещей не влияет на наши планы, то больше мне нечего желать.

— О чем ты говоришь, Жорочка, конечно, оставайся у нас. Кабинет отца в твоем распоряжении. Говори, что нужно. Мы с бабулей рады помочь, но…

— Если есть какие-то причины, по которым вы мне отказываете, я в обиде не буду.

— Никто не выставляет тебя на улицу, но ты должен…

— Светлана хочет сказать, что позвонить домой тебе придется. В сердцах чего не скажешь, а знать, где ты находишься, мать имеет право, — перебила внучку баба Люба.

— Вы не поняли. Я навсегда порвал с этой женщиной и ненавистным мне домом. И никому там я абсолютно ничего не должен! Мой отец в могиле, а других родственников на этом свете у меня больше нет!