Не было бы счастья

Но что это?! Волшебная пещера Али-Бабы или мираж, колдовство, зазеркалье? Кто знает?..

ГЛАВА 12

Федор сверлил меня взглядом.

- Дай слово, что завтра же, нет, сегодня, ты соберешь свой багаж, и мы уедем. Эмма Францевна замечательно проживет и без компаньонки.

- Конечно. О чем речь?! Мне тут уже самой надоело. Хочется в столицу, к уличной суете, транспортным пробкам и прочим радостям цивилизации. Подальше от местных проблем. А то ни одного спокойного дня: то скелеты в шкафах, то раненые филологи на плече виснут, то угроза жизни по голове… Золотые самородки пригоршнями…

Мы двинулись в сторону дома, но почему-то пошли не по кратчайшей дороге, а свернули под раскидистые ветлы, которые росли вдоль Бездонки. Только мы укрылись от палящего солнца в тени деревьев, как мимо по дороге промчалась бричка со стороны Трофимовки. Отец Митрофаний погонял лошадку вожжами, ряса на его спине вздулась пузырем, как у велогонщика.

- Куда это он? - удивилась я.

- Ох, не знаю… - протянул Федор.

Он стоял рядом, заложив одну руку за спину, а другую приложив ко лбу козырьком, и провожал взглядом удаляющуюся в облаке пыли фигуру батюшки. Федор уже почти не пользовался тростью, но не расставался с ней, носил как дубинку. Я залюбовалась им. Капитан на мостике… Нет, атаман благородных разбойников…

- А ведь Гоша знает, где лежит золото… - бросила я пробный шар.

- Нет! Ни в коем случае! - нахмурился Федор.

- Ну, хоть одним глазком?..

- Ты же только что обещала! - простонал он уже не таким безапелляционным тоном.

- Отец Митрофаний уехал. Божий человек, по словам дяди Осипа, смирный, мухи не обидит. Нам никто не помешает наведаться туда и просто посмотреть. Ну, пожалуйста! - погладила я его по руке.

- Мы только посмотрим и сразу уйдем! - сдался он на милость победителя.

- Гоша, милый, - присела я рядом с терьером. - Ты же помнишь, как туда пройти. Покажи нам, пожалуйста.

Гоша почесал за ухом, подвигал бровями и с готовностью потрусил вдоль реки по направлению к избушке Лешего.

Мы миновали водяную мельницу и вошли в еловый лес. Я пожалела, что отправилась в экспедицию в сарафане и босоножках. Комары набросились на мои беззащитные ноги и плечи, и я отбивалась от них веточкой. Федор заботливо шлепал на мне особенно наглые экземпляры. Он предлагал свою рубашку, но я гордо отказалась.

Гоша уверенно миновал памятный нам валун, поляну незабудок, широкой дугой обошел омут и опять потрусил вдоль безымянного притока, который петлял среди бурелома. Я уже вся вспотела, косынка сползла на шею, и пряди волос лезли в глаза. Противное упрямство не позволяло мне запросить пощады и повернуть в обратную сторону, и я тащилась по лесу из последних сил. Федор стал заметнее прихрамывать, и пустил в ход свою трость, но тоже шел вперед, стиснув зубы.

Мы вышли к обрыву. Между крутых глинистых берегов сочился безымянный ручеек. Тишина стояла такая, как будто мы забрались в самое сердце тайги, и следы человечества можно обнаружить лишь на другой стороне планеты. Наш проводник остановился у ствола сосны, который соединял два обрывистых берега импровизированным мостом.

- Ну, что, Сусанин. Куда ты нас привел? - спросил Федор.

Гоша подобрал язык и осторожно ступил на поваленное дерево. По неустойчивому мостику мы гуськом перебрались на другую сторону обрыва и опять углубились в чащу. Однако шли недолго. Гоша остановился у каменной пирамиды. Среди густого, дикого леса какому-то шутнику пришла в голову оригинальная мысль сложить из крупных булыжников небольшой холм. Судя по всему, российский Стоунхендж стоял здесь уже давно. Камни поросли мхом, в щелях произрастали кривые деревца.

Каменная плита, напоминающая своими размерами надгробие, прикрывала лаз внутрь сооружения. На ее поверхности были выбиты какие-то значки. Мы с Федором посовещались и решили, что это старославянская вязь. Нам удалось расшифровать только несколько слов: «…во тьме ночь… луне…». Остальные буквы стерлись от времени до такой степени, что их было не узнать.

Федор использовал трость как рычаг, и с ее помощью отвалил плиту. Я изо всех сил старалась ему помочь, но только мешалась под ногами. Под плитой скрывалась нора, из которой пахнуло сыростью.

Азарт кладоискательства затуманил наши мозги, и мы уже ни о чем другом не могли думать, как о тайне, которая только что коснулась нас своим крылом. Федор первым спрыгнул вниз и помог мне спуститься в сырую темень. Дыра вела куда-то под холм. Мы двинулись по узкому лазу, согнувшись в три погибели. Однако сделали лишь шагов пять, и очутились на ровной площадке. Свет из отверстия почти не доставал до этого места. Наши глаза привыкли к полутьме, и мы увидели землянку.