Не было бы счастья

На пороге обнаружился сам Грейсток, бледный, замученный, но на удивление бодрый для человека, который очень сильно напоминает труп.

— Милорд, — констатировала я. — А зачем стучать? У вас же есть еще один ход.

Мужчина прикрыл глаза, ссутулился, а его лицо пошло алыми пятнами, разом став еще более отвратительным.

— Я… Я прошу у вас прощения за свой возмутительный поступок, мисс Лэйк, — сбивчиво забормотал Грейсток. Его голос отчаянно хрипел, то и дело превращаясь в надрывный шепот. Смотреть в мои глаза аристократ все еще не решался.

Если, по мнению Джареда Лоуэлла, вот эти невнятные жалкие оправдания могли хоть как-то исправить случившееся, то зря он так думал.

— Вы вообще не должны были ни о чем узнать, — в итоге выдал мужчина и замер, будто ожидая удара.

Хотелось действительно приложить его за все хорошее, но бить графов мне точно не по чину, да и было откровенно мерзко прикасаться к этому типу. Выглядел он тошнотворно.

— Не должна была узнать… — задумчиво повторила я и вспомнила, что напитки накануне имели какой-то необычный привкус.

Кажется, меня пытались… усыпить. И еще неизвестно, что собирались сделать, пока я была без сознания! Стоило представить, как этот полутруп прикасается ко мне спящей — желудок тут же скрутило спазмом от гадливости и ужаса. Даже порадовалась, что не успела поесть, иначе бы наверняка вывернула прямо на аутентичный каменный пол настоящего старинного замка.

— Мисс Лэйк, с вами все в порядке? — словно бы испугался за меня граф и сделал шаг вперед, да еще и руку протянул.

Стало еще хуже. Я отшатнулась, пытаясь избежать прикосновения. Только бы Грейсток не дотронулся до меня! Даже одна мысль о подобном вызывала омерзение.

Мужчина замер так, словно его ударили под дых, и резко отвернулся.

— Прошу прощения за свое возмутительное поведение и нынешнюю навязчивость, — обронил он тихо. — Постараюсь больше не беспокоить вас.

Обед мне принесли в комнату. По личному приказанию милорда, как сказала горничная, заявившаяся с подносом. Надо было видеть ее лицо — казалось, будто она готова мне в волосы вцепиться, но — вот незадача! — не позволяет хорошее воспитание.

А самое отвратительное в происходящем заключалось в том, что мне с какого-то перепугу было стыдно за собственное поведение. Вот странно даже — это ведь меня попытались опоить, вломились в комнату посреди ночи, так почему же именно я почувствовала себя жестокой?

День прошел в само- и бумагокопании, что неблагоприятно сказалось на моем настроении. Я принялась рычать на Ланса из-за каждой мелочи, после чего он со свойственной, наверное, ему одному наглой бесцеремонностью уточнил, не те ли самые ужасные дни у меня началось. В итоге ничего не швырнула в него лишь потому, что под рукой были только документы рода Грейстока: а ими швыряться никак нельзя, да и толка не будет.

— Что вы вообще с Грейстоком не поделили? — недовольно ворчал Уолш. — Он сидел за обедом с таким лицом, будто только что похоронил любимую бабушку, ты вообще не появляешься за общим столом. Что за ерунда здесь творится?

Я только махнула рукой. Рассказывать о случившемся точно было рано, к тому же, если Грейсток решил извиниться, есть шанс, что удастся избежать очередного ночного визита.

— Нам нечего делить с графом Грейстоком. Просто у меня разболелась голова после этой пылищи, вот и осталась у себя. А граф — он же больной.

— И на голову тоже… — протянул Ланс.

Откуда-то из-за стеллажей донеслось предупреждающее покашливание недреманного дворецкого, который определенно не собирался терпеть оскорблений драгоценного господина.

— У графа Грейстока слабое здоровье, — с нажимом произнесла я, — поэтому он не может развлекать нас каждый день.

Ланс мрачно фыркнул и еле слышно пробормотал под нос что-то там про припадочных сдыхотей и ненормальных истеричек. В каком же все-таки спокойном и беззаботном мире живет мой многоуважаемый куратор. Никаких тебе маньяков посреди ночи…

Когда мы выходили из библиотеки, нас прожигали таким негодующим взглядом, что я начала всерьез опасаться за жизнь и здоровье.

— Слушай, не болтай особо про здешнего хозяина, а то любящие слуги нас от избытка служебного рвения отравить могут. Так, на всякий случай, — шепнула я украдкой куратору.

Не то чтобы я прямо всерьез опасалась отравления, но, с другой стороны, а вдруг? Вот вдруг попытаются? Судя по обрывкам разговоров, которые удавалось услышать, к графу прислуга относилась даже излишне тепло. Уж не знаю, чем такой как он мог заслужить такую приязнь, тут остается только гадать.

Ужин на этот раз проходил чинно и благопристойно, радушный хозяин занимал свой «трон» во главе стола, я сидела по правую руку от графа, Ланс — по левую, значит, я могла смотреть только на коллегу. Так ничто не угрожало моему аппетиту. Граф Грейсток легко и непринужденно поддерживал беседу, иногда даже шутил, причем неплохо, и единственное, пожалуй, что немного портило общую картину — то, насколько тихо он говорил, словно сил не хватало.