Не было бы счастья...(СИ)

Билл сжал зубы, напрягся всем телом и приготовился к тому моменту, когда молодой мужчина войдет в него, дав себе слово, что постарается не показать своей реакции на это осквернение его тела. Томас видел, как мучительно юноша пытается совладать с собственными беспомощностью и страхом, как пытается сдержать инстинкт самосохранения и не сопротивляться, и это заводило его, Трюмпер терял контроль над собой, желая одного — растерзать это красивое напряженное тело, утвердить свою власть над ним. Билл не мешал ему — и в то же время сопротивлялся всем существом. Вожделение Томаса было похоже на пульсирующее чудовище, и желание было так велико, что он не смог сдержаться, и одним движением с силой вонзился в протестующую плоть. Боль была так сильна, что Вильгельм едва не закричал. Томас видел, как по лицу юноши разлилась бледность, а из прокушенной губы тонкой струйкой побежала кровь. Мужчина знал, что причиняет ему боль, но не мог остановиться, продолжая двигаться быстрыми толчками, вдавливая его худую фигурку в матрас. От этих толчков у Вильгельма потемнело в глазах, и, когда ему казалось, что больше он уже не выдержит, Том напрягся, застонал и забился в судорогах оргазма. Каулитц желал только одного – чтобы жестокое орудие, которое по ощущениям разорвало его пополам, покинуло измученное тело. Билл так и не отрыл глаз, желая просто умереть и не чувствовать, как по его бедрам течет что-то теплое, как взмокшее тяжелое тело все еще придавливает его к кровати, не чувствовать запах секса, который, кажется, пропитал всю комнату. Вильгельм ощущал, как его ключицы холодит металл так и не снятого нательного крестика, и юноша взмолился только об одном – пусть Бог позволит ему потерять сознание прямо сейчас. Но, кажется, Всевышний этой просьбы не услышал, оставляя свое создание содрогаться от волн жгучей боли, прошивающих тело насквозь.

Первое, что Том ощутил сразу после оргазма — нет, после семяизвержения, — было легкое отвращение. Ему захотелось отодвинуться подальше от тела, разительно похожего на мертвое, разве что до конца не остывшего. Он чувствовал жалость и вину за боль, которую причинил, но понимал, что это было неизбежно. Проклятие, он ведь старался, чтобы все прошло как можно легче для мальчишки!

Томас отодвинулся от едва дышащего юноши, который так и не открыл глаз, только лишь зажмуривался каждый раз, когда по его телу проходила очередная волна судорог. Том чувствовал себя отвратительно, он вовсе не желал причинять Биллу такую сильную боль. Но в тот момент, когда он увидел подчиненного красивого юношу под собой, его разум покинул его, оставив только животные инстинкты, заставившие просто брать то, чего хотелось. Молодому мужчине было нестерпимо стыдно за произошедшее, но он не собирался извиняться. Теперь Каулитц точно будет делать только то, что он прикажет, стоит только намекнуть, что любое его неповиновение приведет к повторению этой ночи. Томас откатился на свою половину кровати и сделал вид, что заснул, однако сам украдкой продолжал наблюдать за беспомощно распростертым на кровати худым телом.

Билл ощущал, что резкая боль отступила, но внутри все казалось одной мучительно ноющей раной. То, что случилось, напоминало штурм крепости, ворота которой были разбиты вдребезги здоровенным тараном. Юноша открыл слезящиеся глаза и медленно сдвинул все еще раскинутые в стороны ноги, едва не зашипев от вспышки сильного жжения. Инстинктивно он попытался успокоить боль, положив ладонь на свой подрагивающий живот. Судя по ощущениям, у него внутри все превратилось в кровавое месиво, Вильгельм был уверен, что простынь под ним вся пропиталась кровью.

Том из под ресниц наблюдал, как искажается лицо юноши, стоит ему только сделать хоть малейшее движение. Трюмпер знал, что порвал мальчика до крови, но повреждения не были серьезными, через пару дней все будет в порядке. Билл с едва слышным стоном поднялся с постели, все еще прижимая руку к плоскому животику, и Том разглядел розоватые потеки на его бедрах. Юноша с трудом дошел до ванной комнаты, постаравшись как можно тише закрыть дверь. Трюмпер еще какое то время прислушивался к плеску воды, и сам не заметил, как провалился в тяжелый сон.