Не быть волшебником

Костя теперь мог рассмотреть старика. Тот в свою очередь разглядывал Константина. И если в Костиной внешности ничего примечательного не было – обычный подросток шестнадцати лет, то внешность старика дарила ассоциации из старых сказок. Пегая борода и усы были сплошь усыпаны репейником и колючкой, в длинных космах торчали обломанные сухие ветки, в которых, Костя мог поклясться, что-то шевелилось и чирикало. Плащ на поверку оказался грубой мешковиной. Из того же материала была сделана и прочая одежда. А вот посох вызывал уважение. Он словно и не был оторван от дерева, а вот таким вот и вырос – без сучков и задоринок, и кажется, продолжал расти при каждом соприкосновении с землей. Вызывал уважение и рост старика, который, даже сгорбившись, нависал над Костей.

– Насмотрелся? – грубо спросил старик.

– Вы кто? Как здесь оказались? – Костя не любил хамить, особенно старшим. Но жизнь его научила, что иногда незнакомцы бывают очень опасны.

– Я Чур, – представился старик, – пришел из мироколицы. А ты, насколько я понимаю, Константин. Самый воинственный из воевод, самый сильный в дуэлях соперник, повелитель семи миров и самой большой армии света.

– А… – растерялся Костя, – ну, есть в этом часть правды, хотя я бы себя воинственным и уж тем более самым-самым точно бы не назвал.

– Вообще, да, – рассматривая Константина, с презрением сказал старик, – щуплый ты какой-то и мелкий.

– Я почти сто восемьдесят сантиметров и к тому же еще расту, – обиделся Костя. Хотя видел, что при своих вышеназванных долговязых сантиметрах роста он едва достаёт старику до груди.

– Ну это и не важно, – отмахнулся Чур и взмахом руки создал себе из воздуха кресло, в которое медленно сел. – Гномы и эльфы тоже величиной с собаку, а столько могут наворотить – не разгребешь. Да и ты, малыш, наделал делов.

Костя замер от увиденного фокуса с креслом и сперва не обратил внимания на слова старика. Дело в том, что в его мире мог творить только он сам, другие волшебники здесь не имели власти. А этот Чур так запросто создал кресло, словно находился в собственном мире. А потом до Константина дошел смысл его слов.

– Каких делов? – спросил он. – Я ничего такого давно уже не делал. Я даже носа из своего мира не показывал. Сижу здесь тихо, перевариваю события прошлых дней. Приглашения от всяких странных комьюнити отклоняю.

– Ты что, правда не в курсе? – удивился старик. – Куда только твой учитель смотрит.

– Он, после дуэли еще не восстановился. Залечивает раны в Париже.

– Но как мир ты свой расширял на дуэли, помнишь? Как из этого поля планету нарастил, потом в космос отправил, затем вселенные начал строить. И что, ничего не шевельнулось, куда это все должно было уместиться, где существовать?

– Я думал, что мир сам по себе, – растерялся Костя, – думал, надо будет только придумать, куда армию деть. Я не знал, что мир тоже в чем-то находится.

– Не думал он, – проворчал Чур. – А мы теперь из-за тебя Термина найти не можем.

– Кого? – не понял Костя.

– Ох, двоечник, – покачал головой старик, – ох, бездельник. И чему тебя только учили.

– Да меня, собственно, не очень-то и учили. У меня времени мало было, а тут дуэль, и все закрутилось. Вы, вместо того чтобы критиковать, объяснили бы лучше, чего вам надо, кто вы такой, кто этот Термин и что он означает и почему, скажите на милость, мой волк к вам так ластится?

Костя чувствовал, как его злит наглость старика. Мало того, что заявился незваным в его мир, но еще каким-то чудом законы мироздания нарушает, да еще и волчонок его привечает, словно пудель дрессированный.

– Ладно, малыш. Давай по порядку, – видя Костино негодование, решил смягчиться старик. – Я тоже перегнул с агрессией. Но ты пойми, я тут ожидал увидеть страшного чародея – создателя и похитителя миров. Может, думал, Термин не сам пропал, может, ты его куда дел. И даже вот самый свой боевой посох захватил, на случай, если придется драться. Кто ж знал, что тут волшебник-недоучка меня встретит. Не сверкай глазами, правду же говорю. Был бы поопытнее, знал бы, и кто я такой, и что содержание миров накладывает свою ответственность.

– Но, я надеюсь, вы меня просветите? – Костя и сам чувствовал себя неуютно, не понимая происходящего.

– Конечно, – впервые улыбнулся старик. – Я Чур, что-то вроде пограничника на мироколице, так сказать, с этой стороны.

– А мироколица? – уточнил Костя.

– Ну ты даешь, – хмыкнул Чур, – как же ты миры создаешь, не зная, что такое мироколица?

– По наитию, – проворчал Костя.

– Вот все у вас, молодежи, так – по наитию. Никакой базы. Мироколица – неуловимое и чувственное, нежное и тонкое, что кровожадно отъедает у реальности куски. Когда создается мир, мироколица отбирает у внешнего мира ресурсы и вкладывает их в новый мир.

– Ух ты, – удивился Костя, – а я думал, миры просто из ничего возникают.

– Из ничего, – передразнил Чур, – а как же закон сохранения энергии? Или с физикой у нас тоже нелады.

– Нормально у меня все с физикой, – недовольно ответил Костя, – угол падения равен углу отражения.

– Правда, что ли? – удивился Чур. – Надо будет проверить.