Не чужие

— Да, как тут убежишь, ты так крепко меня держишь, — подмигнув, проверяю пластырь. Все держится. Теперь можно складывать полномочия перевязочной медсестры.

— Я ничего тебе не предлагаю, — тяжело вздохнув, освобождает меня. — Потому что отчасти понимаю все твои страхи.

— И какие у меня страхи? — излишне весело интересуюсь, чувствуя приближающуюся тревогу.

— Я нищий студент и просто тебя не вытяну, — порой мне кажется, что меня уже сложно удивить, но как же приятно осознавать, что это вовсе не так.

Его не беспокоит ни разница в возрасте, ни то, что я являюсь преподавателем в институте, где он получает образование, а все его переживания связаны лишь с собственным финансовым благополучием.

— Не нужно меня «вытягивать», Кирилл, — пожимаю плечами, слегка улыбаясь.

Притянув своими руками за его тренированные плечи к себе, практически вжимаю его лицо в свою грудь, ощущая жар дыхания из приоткрытых губ Кирилла.

Пропускаю его отросшие волосы через свои пальцы, сжимая их. И я буду ненормальной, если запрещу сейчас себе чувствовать реальные эмоции, которые исходят от нас двоих. Мы пропитывается энергией друг друга, растворяется в прикосновениях, которые наэлектризовывают все пространство вокруг нас.

— Не давай мне надежд, Ева. Если себе ты это запрещаешь, то за меня не тебе решать. Я дал сегодня себя избить, чтобы…

— Чтобы, что? — с чувственной хрипотцой спрашиваю его, плавясь в его руках.

— Чтобы не чувствовать все то, что сейчас испытываю, когда ты снова в моих объятиях.

— А сейчас… сейчас, что ты чувствуешь? — задыхаясь от эмоций, спрашиваю уже немного отстраненно, направляя его губы туда, где все ноет без его ласк.

— Я хочу пригласить тебя на свидание. — грудную клетку, словно сдавили огненным обручем, причиняя боль. Не сразу понимаю, что с силой тяну волосы Кирилла вверх.

— Больно… Ева! — с шипением отстраняется от меня.

— Извини меня, — разжимаю свои пальцы, вглядываясь в его лицо. — Ты думаешь целомудренно сейчас начинать конфетно — букетный период после всего?

— Что — то должно между нами быть настоящим, почему не начать с банального и совершенно простого, пусть и «целомудренного»?

— Я не хочу, чтобы ты тратил на меня деньги, — чувствую, как напрягаются под моими ладонями мышцы на его плечах. Ему не понравился мой ответ. Нужно срочно реабилитироваться, поэтому спешно добавляю: — Мне нравится проводить время дома… или гулять в парке.

— Ева, пока не слишком поздно, давай я тебя до твоего дома подвезу, — словно игнорирует мой ответ, смотря на настенные часы. — У меня завтра ранняя тренировка. Тренер шкуру спустит, если я не высплюсь. Прости.

— Не нужно, я сама, — отпрянув от него, следую в прихожую. — Тебе, действительно нужно отдыхать.

— Обиделась? — ловит меня за руку, фиксируя на месте. Смотрит так, будто в душу заглядывает.

— Нет, что ты… я и сама должна была догадаться без подсказок. Все хорошо. — стараюсь вложить в свою улыбку чуть больше непринужденности, чем положено.

— Ты удивительная девушка, Ева. Искренняя и совершенно не умеешь врать.

Всю дорогу до моего дома мы переглядывались, улыбались и подкалывали друг друга. Может нам, действительно нужно что-то настоящее? Заложить фундамент? Вроде это так называется в построении отношений.

Если для него это все в новинку, то для меня, будто после «пожарища» нужно снова выстраивать все сначала. Опыт есть, а душевных ресурсов практически нет.

— Провожу до квартиры, — заглушив мотор, Кирилл первым выходит из машины.

Открыв дверцу с моей стороны, он подаёт мне руку. Улыбнувшись, вкладываю свои прохладные пальчики в его горячую ладонь.

— Я живу здесь, — показываю на обшарпанную входную дверь своей съемной квартиры. — Внутри не так все печально.

Притянув к себе одной рукой за талию, он обрушивается на мои губы, вторгаясь своим языком в мое тепло, пленяя мой разум каждым своим бесстыжим движением внутри меня.

— Буду дома — напишу, — разорвав наш поцелуй, слегка подталкивает меня в сторону моей квартиры.

И пока я проворачиваю ключ в замочной скважине, пока убираю связку ключей обратно в сумочку, ощущаю на себе его взгляд. Разворачиваюсь. Он, действительно на меня смотрит.

— Ева, иди, или завтрашняя тренировка полетит к черту, если ты не перестанешь на меня так смотреть, — густо покраснев, все таки разрываю наш зрительный контакт.

Тихо закрыв дверь, уже с внутренней стороны, хочу также бесшумно пройти в ванну, как спотыкаясь об какой-то предмет. Тихо чертыхаясь, включаю свет.

Мама появляется в дверном проеме, в ночной сорочке и с каким-то пузырьком в руках.

— Явилась… — шипит, подобно змее, оглядывая меня с ног до головы. — Совсем о матери не думаешь, голова не пойми чем забита! — срывается на крик.

Ее кожа приобретает непривычно бледный окрас, а сама она хватается за сердце, провоцируя собственный организм на радикальные последствия для своего здоровья.

— Ты же моя мама… неужели ты меня не любишь? И не видишь, как мне плохо… — всматриваюсь в ее лицо, ища проблески здравого смысла в этой ситуации.