Не чужие

— В чем дело? — Ее глаза обшарили мое лицо. Без особого интереса, просто сканируя.

— Поражен вашей игрой, мадемуазель, — я изобразил вежливый кивок, когда-то, еще до войны, меня такому учили в школе, на странном предмете «искусство танцев». — Имею намерение выразить свое восхищение, мадемуазель.

Я правда думал, что этим все и закончится, но Славя решила иначе. Она протянула мне руку.

Ладонью вниз. Не для пожатия. Для поцелуя.

Где-то далеко, в соседней галактике, хихикнула Алиса и прекратила свои круги по комнате Ульяна.

И я склонился в легком поклоне — ошибаются те, кто тянут руку к лицу, там ведь совсем иной смысл зарыт — и легонько коснулся губами ее тонкой кисти. Она была холодной и сухой, ее рука, но потеплела под моим дыханием, и Славя коротко вздохнула, от удивления, наверное.

— Ну, ты пижон, — с легким восторгом сказала Алиса. — Выкрутился, вымолил, выдавил-таки чего хотел. Стратег ты Санёк, натуральный стратег.

— Имею также предложение по процедуре общения, разрешите? — вскинул я взгляд. Славя выглядела заинтересованной.

— Валяй, мальчик.

Ульяна что-то неразборчиво хрюкнула.

— Прописанное нам «небоевое слаживание» имеет целью, насколько я понимаю, установление положительных эмоциональных связей внутри нашей будущей команды. Пилотирование наземных зенитных комплексов — непростая задача, здесь нужно будет полное доверие, раз уж с профессиональными навыками у нас все настолько печально. Ты сама об этом говорила, я помню.

— Ей все равно, — печально сказала Лена, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Ленка могла и умела удивлять — но тогда я этого еще не знал.

— Именно! Тебе все равно, мы представляем собой ущербные ничтожества, а специнститут — это просто разновидность штрафного изолятора. С таким подходом тряпки разнесут весь наш район в ноль, до фундамента и ниже, и даже не заметят. Тут нам и кранты. И ладно бы только нам — но сколько невинных людей погибнут под обломками из-за того, что тебе хочется показать, насколько ты крутая? Зачем все это?

Славя продолжала молчать, изучая меня. Моргнула — раз, другой. Набрала в грудь воздуха.

— Ты прав.

— А? — умно отозвался я.

— Это проблема. Моя проблема. И я ее решу.

Славя обогнула меня и вышла, независимо потряхивая коротенькой косичкой. А у нее ведь и туфли с каблуками! Небольшими, но все же. Как-то раньше не замечал этой важной детали.

Перебинтованная Мику показала мне большой палец. Наверное, я поступил правильно. Хотя на самом деле просто хотел ей понравиться.

* * *

Такой день заслуживал в качестве завершения по-настоящему эпического вечера, но с этим не сложилось, все разбрелись по своим печальным делам, и ужин я хлебал в компании безмолвной Лены, да и то только потому, что деваться ей было некуда. А после ужина, крайне удачно пронеся несколько раз ложку мимо рта, исчезла и она.

В результате я отправился в общую спальню — так она называлась официально, на самом деле это была простая палата с ортопедическими кроватями — и принялся смотреть телик. Телевизор у нас был здоровенный, новый, импортный — «Шиваки». И программ, в отличие от стандартных трех кнопок, на нем было полно — военные спутники обеспечивали относительно комфортную жизнь даже калекам без родных, друзей и нормальной жизни.

В этот раз транслировали какое-то американское развлекательное шоу с двумя парнями-ведущими. Ребята обсуждали последние события в мире и весело их комментировали, аудитории, судя по радостному смеху и аплодисментам, нравилось. Хотя, может, смех был приклеен уже потом. В этот раз они читали какую-то свою местную новость об увеличении экспорта машиностроения в Советский Союз, что, судя по всему, вызывало бурную ярость консервативной части публики. Представителем последних здесь был первый ведущий, Джон Кинг, а противостоящий ему парень, Акерман, выступал с критических позиций.

— Несмотря на полную несостоятельность коммунизма, как экономического строя, о чем давно известно всем приличным людям, — пояснял как раз Акерман, — нельзя не признать, что у него есть и ряд довольно привлекательных качеств.

— Ты говоришь сейчас об их традиции массовых расстрелов инакомыслящих, Ларри? — немедленно вопрошал Кинг под свист аудитории.

— Нет, Джон, хотя вечером пятницы я, бывает, и готов проголосовать за красных, если они помогут мне растолкать этих идиотов на Кросс Бронкс Экспрессуэй. В действительности я имею в виду моральный аспект их идеологии.

— Моральный, Ларри?

— Именно так, Джон.

— Но ведь мы с детства знаем, что коммунисты — безбожные, безжалостные монстры, которым чуждо все человеческое, аморальные и кровожадные упыри.

Смех, бурные аплодисменты.

— Пожалуйста, Джон, ты звучишь сейчас, как мой дорогой дедушка. Бедняга сошел с ума на восьмидесятом году жизни и отправился в психушку в шлеме Дарта Вейдера из этого нового фильма «Звездные войны».

— Прости, Ларри, я постараюсь больше не травмировать тебя своими шокирующими фактами.