( Не) чужой ребёнок (СИ)

Он говорит спокойно, видимо, надеется загипнотизировать меня как удав кролика. То ли на меня гипноз не действует, то ли я уже на верхней точке кипения. Успокоиться нереально.

Провожаю взглядом Лизу, когда её увозят в операционную. Сердце разрывается от отчаяния, волнения и бессилия. Зачем она так со мной?

“Всё идёт по плану, всё будет хорошо”, – убеждаю себя, но ни черта не помогает. Какими бы опытными ни были врачи, всегда может что-то пойти не так…

Я осознаю, что веду себя как худшие родственники моих пациентов, которых я про себя называю “истеричками”. И сейчас я точно один из них… Потому что когда за дверьми операционной решается судьба сразу двух очень дорогих мне людей – моей любимой жены и нашей малышки, то невозможно быть невозмутимым и держать себя в руках.

Я – чёртов псих! Как это пережить? Как не сойти с ума за время, пока идёт операция?

“Кесарево сечение – стандартная процедура, тысячи рожениц ежегодно проходят через это”, – продолжаю аутотренинг. Но какое мне дело до тысяч, если меня беспокоит судьба только одной конкретной?

- Папаша, успокойтесь, присядьте в коридоре, пожалуйста. Как только можно будет, вас позовут, – молодая медсестра тянет меня за руку к ряду кресел, предназначенных для таких, как я.

Некоторые из них заняты. Один мужчина сидит с закрытыми глазами, раскачивается из стороны в сторону и что-то шепчет – видимо, молится. Другой выглядит более спокойным и что-то листает в телефоне.

- Водички? Или накапать вам успокоительного? – участливо спрашивает девушка.

Я неопределённо мотаю головой, не способен анализировать обращённую ко мне речь и генерировать адекватные ответы.

- Вот, возьмите, выпейте, вам станет легче, – девушка быстро возвращается и протягивает одноразовый стаканчик с резко пахнущей жидкостью.

Беру скорее механически, чем осознанно, и опрокидываю в рот содержимое. Морщусь от непривычного вкуса и киваю медсестре в знак благодарности.

Мне в тысячу раз легче стоять в операционной и знать, что всё в моих руках, чем ждать, не зная, что там происходит, и не иметь возможности никак повлиять на ситуацию.

Время застыло на месте. Сколько там обычно длится штатная операция кесарева сечения? Кажется, прошла целая вечность от момента, когда Лизу забрали у меня…

- Поздравляю, у вас девочка. Можете пройти познакомиться с ней, – медсестра улыбается, вытягивая меня из мутного тумана, в который я затолкал себя за сорок минут ожидания.

В операционную лечу на сверхскорости. Мне бы только услышать, что с моими девочками всё хорошо, и посмотреть на них, чтобы убедиться в этом…

Операция уже окончена. Лиза улыбается. Медики взвешивают малышку и проводят необходимые манипуляции.

- Ну что, папа, принимайте свою принцессу! – приветливо говорит женщина, которая возится с ребёнком. – Сейчас мы её нарядим и выдадим вам в лучшем виде.

Застываю, рассматривая маленькое розовое тельце, личико с крохотным носиком, головку со слипшимися волосиками.

- Она такая красавица! – вырывается непроизвольно.

Внутри взрываются фейерверки. Я настолько счастлив, что даже слов не подобрать. Целую Лизу и шепчу:

- Спасибо, любимая. Как ты?

- Вроде всё хорошо. Но ты у врача уточни. Я ж ничего не видела и не чувствовала, только какое-то копошение, – шепчет в ответ.

- Держите, папаша, свою дочурку, – врач протягивает мне малышку, упакованную в заранее заготовленный “наряд”. – Умеете детей держать?

Слова застревают в горле, язык и губы парализует, глаза непроизвольно моргают. Ну нет! Мужчины не плачут… Слёзы – это удел женщин. Или не только?

Стыдно, но ничего не могу с собой поделать.

Прижимаю аккуратно к себе хрустальную кроху.

- Мы у вас маму забираем на несколько часов. Справитесь? – спрашивает другой врач. – Или прислать вам сестричку в помощь?

- Справится! – подаёт голос Лиза. – Он у нас молодец.

И мне ничего не остаётся, кроме как подтвердить её слова. Но страшно… А вдруг она начнёт плакать? Что я буду делать?

Медсестра провожает меня с драгоценной ношей в палату.

- Давайте я помогу вам уложить малышку, – предлагает она. – Вот так, аккуратно кладёте, и на бочок, – ловко укладывает малышку в люльку.

Я ей очень благодарен, потому что чувствую, как трясутся поджилки. Дочка такая крохотная. А вдруг я что-то сделаю не так?

- Не бойтесь! Она пока будет спать. Если проснётся и заплачет, можете меня позвать. Я на посту сижу.

- Спасибо, – говорю шёпотом.

Снова примеряю на себя роль “истерички”, но сдерживаюсь и не позволяю произнести больше ни слова. Я должен справиться, должен не упасть в грязь лицом…

Спустя пять дней с нежно-розовым букетом пионов и разноцветной вязкой воздушных шариков я стою возле входа в родильное отделение и чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Сердце рвётся наружу, когда на крыльце появляются мои любимые девочки в сопровождении медсестры.

Анюта в белоснежном конверте с множеством рюшей и розовым бантом смотрит на меня серьёзными голубыми глазами. Вручаю жене цветы, целую её и смело беру дочь на руки. Позади целых пять дней общения с малышкой. Курс молодого отца пройден и сдан на отлично.