Не дай мне уйти

— Ты разве не этого хотела? Ты в отношениях, насколько я помню. Я твой выбор уважаю, не такое уж я дерьмо.

— Тогда почему ты злишься? — проговариваю. — Раз у тебя все под контролем?

— Почему я злюсь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, — бросаюсь в него этим словом.

— Хочешь, чтобы я был ровным? Я могу это устроить.

— Я не этого хочу.

— Ну так чего ты хочешь?! Скажи. Или мне гадать?

— Я хочу, чтобы ты не раздавил меня случайно, когда у тебя опять будет плохое настроение.

— Твою мать… — Он делает глубокий вдох и прикрывает глаза. Когда снова на меня смотрит, сообщает. — Я не святой.

— Я это знаю, — грудь вибрирует, заставляя подрагивать руки. — И я не хочу с тобой воевать! Если собираешься обидеть меня снова… еще когда-нибудь или много раз, то лучше уходи сейчас. У нас все равно ничего не выйдет, если будешь колоть меня своими шипами. Я с этим не справлюсь!

— То есть предполагается, что у тебя шипов нет? — произносит грубовато.

— Им с твоими не тягаться.

Смотрим друг на друга в тишине, которая в моих ушах звенит.

Сжимая свою точеную челюсть, Кирилл бросает взгляд на Лео, который смотрит на нас не моргая, замерев с игрушкой посреди ковра.

Его губа капризно подрагивает, и я быстро беру сына на руки, подойдя.

Целуя сладко пахнущий лоб, пытаюсь согреться маленьким телом и успокоить свой взбесившийся пульс.

— Давай поужинаем, — слышу отрывистое предложение. — Вдвоем.

Вскинув глаза вместе с подбородком, поворачиваю голову.

— Ты опять приглашаешь меня в свой номер?

— Нет, двух отказов мне достаточно. Место и время можешь выбрать сама. Я предлагаю начать сначала. Считай, я тебя услышал. Никаких шипов, — говорит, посылая мне взгляд, в котором читается упрямство.

Его слова поднимают в душе маленькую бурю, от которой голос звучит звонко, когда спрашиваю:

— Ты уверен, что тебе это подходит?

— Быть мягким и пушистым?

— Не быть засранцем. Больше никогда.

Приняв доброжелательный вид, хмыкает:

— Думаю, такое возможно.

Бросив быстрый взгляд на Лео, он разворачивается и идет к коридору, демонстрируя мышцы спины и глубокий желоб позвоночника под мокрой тканью футболки, облепившей его тело.

Спустя минуту раздается хлопок входной двери, еще через минуту я вспоминаю, что мы с сыном в квартире не одни, когда на двери ванной тоже щелкает замок.

Глава 27

Маша

Племянник врывается в мою квартиру в раздраженном состоянии, похожий на грозовую тучу, которая сегодня весь город перевернула вверх дном. Я закрываю за ним дверь, пока швыряет на комод свои вещи: телефон, шлем от скутера и ключи. Сняв с плеч рюкзак, бросает его на пол, говоря:

— Какой-то придурок на “Крузаке” перекрыл въезд, пришлось табуретку на себе тащить, — имеет в виду свой мопед.

— Что с твоим лицом? — спрашиваю, нахмурив брови.

Вокруг его глаза пожелтевший след от синяка. Мы давно не виделись, поэтому понятия не имею, когда он мог обзавестись этим трофеем, но судя по цвету — не так давно. Он позвонил днем сказать, что заедет, и поинтересовался не зацепило ли нас непогодой. Я ответила, что у нас все в полном порядке…

— Да так, ничего, — отмахивается от заданного вопроса.

Игнорируя мой беспокойный взгляд, идет на кухню и по-хозяйски заглядывает в холодильник.

— Привет, мелочь, — бросает сидящему в детском “Мерседесе” посреди гостиной Леону.

Сын начинает выкарабкиваться из машины, радостно приветствуя свою любимую “няньку”.

Выставив на стол бутылку воды и взяв с подноса стакан, Степа наполняет его и жадно пьет. Жду, пока осушит второй, после чего спрашиваю:

— Ты с кем-то подрался?

— Фигня, — отрезает. — Сам виноват.

— Это не фигня, — немного злюсь. — Хочешь из университета вылететь? Это уже не говоря о том, что ты мог серьезно пострадать…

— Все в порядке у меня. Покормишь?

Глядя на его резкие движения, поджимаю губы и хмурюсь еще больше.

— Еда в духовке, — говорю ему.

Я приготовила картофельную запеканку, у меня самой аппетита нет, поэтому единственное, о чем прошу — это оставить что-нибудь Леону, ведь это его ужин.

— Спасибо. Можно у тебя сегодня переночую?

— У тебя проблемы какие-то?

— Нет у меня проблем.

— Степа!

Он достает посуду, гремя ящиками и приборами. Заглядывая в духовку, раздраженно бросает:

— Ну что ты пристала? Сосед бабу привел, попросил свалить на ночь. Мужская солидарность.

— Я с тобой ругаться не собираюсь. И отчитывать тоже, — говорю резко. — У тебя своя голова на плечах. Мне нужно в душ сходить, присмотри за Лео, — машу рукой на сына, который уже крутится у его ног.

Мало того, что чувствую себя потерянной и взвинченной после этого безумного дня, но еще и просто хочу согреться.

Отец моего ребенка покинул нашу с сыном квартиру шесть часов назад, и за это время я согреться так и не смогла. Стоя под обжигающе горячим душем, растираю кожу руками.

Иногда на меня находит вот такой необъяснимый “холод”. С ним тоже бороться бесполезно, только переждать. Даже после душа руки холодные, как ледышки.

Я снова закутываюсь в толстый халат и надеваю на ноги носки, словно за окном декабрь, а не начало июля.