Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

Ибрагима: равнодушные верблюды, жар песка, погоня?

И девочка-иудейка? И её отец ибн Салама?

Сказал праотец: "Гляди, они - из веры моей, не забудь, о

чём с тобою говорили!" *

______________

* Видно, что вырван лист, но так аккуратно, что сразу и не заметишь. Дан всего лишь фрагмент текста, по всей видимости, разговор Мухаммеда. Но с кем?

- ...Ты хочешь знать, сколь долог твой выбор? Но нуждается ли в совете имеющий чуткий слух, проницательные глаза, рассудительное сердце? Вера укореняется в душе! Ты искал, но не стяжал. Кружил, но не сыскал. Ткал, но оборвана нить. Причёсывал волосы, но растрепал бороду.

- А исчезнет ли когда почему? Унесётся ли ветром как быть? Окажется ли погребённой под песками что делать?

- Твои сомнения и робость похвальны! Однако первое разъедает душу. Второе ослабляет волю. А третье... Ты не преодолел собственной неуверенности, оттого тебя могут подстеречь новые разочарования и поражения. У тебя острый ум, и ты поймёшь из сказанного мной, какие приверженцы нужны исламу.

(53) Ибн Гасан высказывает предположение: Не является ли это отрывком из обширной беседы Мухаммеда то ли по пути в Йатриб, то ли в Кубе или самом Йатрибе с неким бин Салама, о чём пишет Ибн... - имя стёрто, угадывается лишь фа и отчётливы мим с и, но между ними то ли х, и можно прочесть Фахми, Разумный, Понятливый, то ли h - Фаhми, Величественный, Грандиозный [очевидно, речь об Ибн Исхаке, одном из первых биографов Мухаммеда. В полном виде текст беседы отыскался позже, в бумагах... самого Ибн Гасана и приводится здесь].

Ничего о бин Салама не сказано! - размашисто написано на полях свитка, очевидно, нетерпеливым читателем. На следующей странице... - вырван лист *, новый приклеен, на нём, бумага более светлая, убористое письмо, точно бисер, нанизанный на нить, уступило место размашистому и оттого неэкономному почерку. Добавлено, очевидно, после того как текст был прочитан. И прозвучала вышеотмеченная неудовлетворённость знающего (и оказались опущенными две другие версии этой воистину запутанной истории: глумливая и соавторская).

______________

* Снова вырванный лист! Речь, очевидно, о другом бин Салама, не иудее, а, как выяснится позже, персе.

Но в опровержение версии, условно говоря, объективной, можно привести двадцать шестую суру Корана, в которой сказано: "Воистину идолопоклонники говорят, что некий человек участвовал в составлении Корана. Но язык этого человека - аджами (персидский), а Коран ниспослан на чистом арабском языке".

(54) Такой суры - тут же помещено восклицание Ибн Гасана - в Коране нет! Есть похожая. Но по ней видно, сколь груб, неточен и упрощён перевод, хоть и дан во имя благородного доказательства абсурдности какого бы то ни было соавторства. А точный перевод [вернее сказать: смысл, ибо переводится не содержание, которое непереводимо, а именно смысл Корана!] суры таков: Послание явилось, - говорится в суре, - с ним снизошёл дух праведный на сердце твоё, чтоб стал увещевающим, - на языке арабском, ясен он (Поэты, 56 (26)/192-195).

Ни слова о языке ином, хотя упоминаются иноплеменники, как учёные из сынов Исраила трактуемые. Далее следует: А если бы Мы ниспослали Писание на кого-нибудь из иноплеменников и он прочитал бы его им, они бы в него не уверовали.

Но прежде к Мухаммеду явился некто, представился бин Салама. По говору определил: перс, Ибн Фарси, с каковым именем и запечатлён в свитке, но известен и как бин Салама.

(55) Из трёх версий о бин Салама приводится одна, а именно: панегирическая, и опущены две другие, которые можно охарактеризовать, опять-таки условно, как версии глумливая и соавторская.

Глумливая с элементами наглости, или, если по-современному, эпатажная, отказывала Мухаммеду в пророчестве, о чём якобы и решил громогласно заявить бин Салама, придя (сказывают - во сне) к Мухаммеду: мол, прошёл через увлечения зороастризмом, иудейством, христианством, даже буддистом был, а потом и мусульманином, но, поняв, что одно нелепее другого, вернулся к идолопоклонству (сказав, правда, что мой идол, дескать, это я сам). Соавторская версия иная: дескать, никакого Джебраила не было и в помине, именно он, бин Салама, будучи персидским (Но о том ли человеке повествуется у Ибн Исхака?) иудеем, помогал Мухаммеду сочинять откровения.

Бин Салама говорил долго, Мухаммед терпеливо молчал: "Я слышал прежде о тебе, Мухаммед, но лишь теперь поверил в твою миссию. Не скрою: был я огнепоклонником и тело умершего отца отвёз к башне на холме, предав, по нашему обычаю, на растерзание коршунам. Но, испытав за содеянное отвращение к себе, отвратился от язычества, стал единобожником-иудеем, не раз бил поклоны в синагоге, но вскоре почувствовал, что и они не по нраву. Тяжко было без веры, и однажды, очарованный торжественностью молитвы в церкви, красотою пения во время службы, признал истинность Исы как Богочеловека, стал христианином. Но иудеи объявили вероотступником, с недоверием встречен был и христианами, отдалился от всех, решив совершить путешествие, двигаясь в направлении восходящего солнца.