Не делай глупостей

– Когда тебя на войне убивает пуля – тут все ясно. А вот с игрой ничего не ясно, – парировала она. – Но в данном случае все гораздо печальнее. Вторая журналистка погибла в Москве. В редакции большого холдинга. Русские инженеры тоже думали, что смогут обмануть ИИ, да не вышло. Но винят они, как ты понимаешь, не себя.

Я сидела, пытаясь осознать, что именно произошло. А потом взглянула на нее, выискивая признаки злорадства. Но стандартная аватарка сидела напротив меня с совершенно каменным лицом. «А ведь она тоже сейчас под контролем МПС» – подумала я и немного поумерила пыл. Теперь я поняла, почему она настояла, чтоб мы беседовали тут.

– И что теперь?

– Теперь скандал вокруг Фантазии приобрел политический оттенок, и это, как ты понимаешь, очень плохо. Самое худшее – то, что в сознании людей игра напрямую связана с угрозой жизни. Это сильно понижает наши шансы. Русские так и вовсе заявляют, что игра – проект ЦРУ, специально разработанный, чтобы навредить им.

– Русские всегда это заявляют.

– В данном случае мнение многих американцев ничуть не лучше. С поправкой на то, что, по их мнению, игру создали радикальные исламисты для того, чтобы погубить американцев. Вспомни имя разработчика игры и поймешь, откуда ветер дует.

Яна замолчала, а я беспомощно озиралась вокруг. Удивительно, что судьба целого мира может решиться вот так просто! Ее рассказ выбил у меня почву из-под ног, и я, наверное, только сейчас осознала, насколько шатко наше положение. А она знала! И пришла сюда рассказать об этом своим снисходительно-скучающим тоном. И это – она, та, которая отдала все, чтобы спасти этот мир и этого человека. Я понимала и не понимала ее, и эта раздвоенность ужасно давила на мозг. Общаться было ужасно тяжело! Но совершенно необходимо. И мы обе это знали.

– Послушай, сестра, – сказала я, хотя нас обеих передернуло от такого обращения, – скажи, что у тебя есть и хорошие новости!

Она некоторое время разглядывала нашу гостиную. Потом спросила:

– А как у вас устроен душ?

Я медленно вдохнула и медленно же выдохнула.

– Воду надо носить из колодца.

– А греть?

Я кивнула на плитку.

– Брайан топит ее заклинаниями. Очень быстро греется, на самом деле. И очень смешно выглядит мужик, который, прости, кастует файербол, стоя перед печкой на коленках.

Она закусила губу, и этот жест выдал ее с головой. Такого не пропустила бы даже мертвая лицевая камера виар-шлема.

– Ну и как у вас в целом? – спросила она, стараясь говорить настолько беспечно, насколько могла из себя выдавить.

Увы, я знала, что она брешет в каждом звуке. И она тоже это знала, и тут же вспылила:

– Не надо! Не говори! Я…

– Яна, послушай, – сказала я. – Тебе не за что извиняться.

– Я не извинялась.

– Собиралась. Не надо! Я знаю. Я вполне понимаю твой интерес. Я тебе так скажу – это очень странное место, и быть тут большое испытание. А он… – я запнулась. – Он и вправду стал другим, я думаю… Не знаю, почему так вышло. Он, конечно, воевал, но я пока слабо себе представляю, как оно у них тут устроено со всеми этими копьями, заклинаниями. Но что-то его изменило. Он стал внимательнее, тоньше. В то же время он работает на разведку, которая занимается черт-те чем. Про административную часть и слышать не хочет. Только представь себе это! Но при этом он, конечно, временами…

– Перестань, – вдруг попросила она.

Я замолчала. Я не видела этого, но, судя по тону голоса, моя собеседница побледнела. Кажется, она получила больше информации, чем рассчитывала. Черт. Нельзя было ничего говорить. Надо было придерживаться старой практики – беседовать только о работе.

Некоторое время мы сидели молча. Потом я встала, сделала себе чашку чая и вернулась на место. Яна сидела сгорбившись на табуретке. Мне было ее жалко, конечно. И себя мне было жалко с учетом тех новостей, что она принесла.

– Была у меня одна идея, – сказала она вдруг хриплым голосом. – Я с ребятами проговорила, и они думают, что, в принципе, такую штуку можно сделать. Точно неизвестно, как отреагирует игра, но попробовать можно.

Я замерла, не донеся чашку с чаем до рта, поставила ее обратно на стол.

– Какая идея?

– В Фантазию нельзя встроить камеры, потому что не до конца ясна даже разметка пространства внутри существующей нейронной сети, – Яна неожиданно блеснула профессиональной лексикой или чем-то, что хотя бы звучало, как таковая. – Но мы можем локализовать модели людей в игре. Теоретически ничто не мешает нам перехватывать поток визуальной информации, который кодируется известным нам способом, перед тем как попасть в оцифрованные мозги людей, – в этом смысле игра ничего не изобретала. Теоретически мы можем пустить в эти каналы и свой собственный поток. Понимаешь, к чему это я?

Я не понимала. Пока что ничего не понимала.

– Это довольно рискованная затея, потому что вообще-то игра очень тщательно следит за своей автономностью. Но если это будут не множественные камеры, а всего-навсего один канал, то, возможно, никаких серьезных последствий не будет.

Я протестующе подняла руки.

– Постой! Я не поняла. Ты хочешь что-то транслировать в мозги местного жителя из реала?