– Милая моя девочка, я же не говорю, чтобы ты не выходила за него,
– опять повторила мать.– Как же не говоришь? Именно это ты и говоришь!
– Единственное, чего я прошу,
– это чтобы ты несколько лет подождала. Ты только что поступила в юридический колледж. Подожди, пока не получишь диплом об окончании и не станешь юристом. Подожди, пока не определишь, что ты представляешь собой и кем ты хочешь быть.– Я знаю, что я собой представляю. Знаю, что хочу. Хочу выйти за Дона. И выйду за него, нравится ли тебе это или нет.
Мать глубоко вздохнула, налила себе только что сварившийся кофе.
– Хочешь чашечку?
– Ничего не хочу от тебя,
– заупрямилась Джесс.– Ладно, давай не будем больше об этом.
– Не хочу оставлять эту тему. Ты считаешь, что можешь затронуть все это, потом сказать: «Давай прекратим разговор об этом», потому что тебе его не хочется продолжать?
– Мне не стоило бы ничего говорить тебе.
– Совершенно правильно, не стоило.
– Иногда это не приходит мне в голову.
– Очень ловко, мама. Ловкая отговорка.
– Я сожалею, дорогая. Мне не надо было начинать весь этот разговор. Похоже, что сегодня у меня пошаливают нервы, и, возможно, я расстроилась больше, чем стоило бы.
– Глаза матери наполнились слезами.– Пожалуйста, не плачь,
– взмолилась Джесс, возведя глаза к потолку. – Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя ужасно виноватой?– Нарочно я этого не делаю.
– Тебе надо перестать опекать меня.
– Вот этого-то я совсем не хочу делать, Джесс,
– опекать тебя, – сказала мать, слезы градом покатились по ее щекам. – Я хочу, чтобы ты жила своим собственным умом.– Тогда не вмешивайся! Пожалуйста, – добавила Джесс, стремясь смягчить резкость своих слов, сознавая, что слова уже сорвались с губ.
Мать покачала головой, с ее лица упали еще несколько капель слез.
– Мне не нужно это, Джесс,
– сказала она. – Мне не нужно этого от тебя!А что же было потом, думала теперь Джесс, чувствуя себя раскрутившейся заводной игрушкой, которая может остановиться только когда кончится завод. Последовали другие бездумные слова. Резкие возражения. В обеих женщинах заговорила гордость.
– Тебе незачем провожать меня к доктору. Сама найду туда дорогу.
– Поступай, как знаешь.
Она пулей вылетела из дома.
Она видела свою мать в последний раз.
Джесс вскочила на ноги, бросилась в прихожую, наткнувшись на детские коляски, чуть не опрокинула их, задержалась на мгновение, чтобы их поправить.
– Прости, Джесс! – кричала ей вдогонку Морин. – Пожалуйста, не уходи! Я не хотела тебе говорить все это!
– Почему же нет? – спросила Джесс, быстро остановившись, обернулась к сестре, но увидела лицо своей матери. – Ты сказала правду. Все, что ты сказала, – сущая правда!
– Ты не виновата, – продолжала Морин. – Что бы ни случилось с нашей мамой, ты в этом не виновата.
Джесс недоверчиво покачала головой.
– Как ты можешь утверждать это? – вопросительно произнесла она. – Если бы я проводила маму к доктору, то она и сейчас была бы с нами.
– Ее, видно, кто-то выслеживал, – заявил отец, входя в прихожую вместе с Барри. – Видимо, ее кто-то подкарауливал и хотел причинить ей зло. Ты не хуже меня знаешь, что почти невозможно помешать человеку, который охотится за тобой.
Джесс тут же подумала о Рике Фергюсоне.
Зазвонил телефон.