(не) детские сказки: Проклятье для мага

Еще и рассматривал, будто уже все позволено, получены все возможные разрешения! Взглядом раздевал, под кожу забирался. И глаза такие странные у него: медовые с золотом, светящиеся, с темным до черноты краем радужки.

Как у хищного животного: кошки или волка. Холодные, как ледышки!

А ведь отец магов всегда уважал. Говорил, что лекарей среди них много, что ремесло свое они готовы использовать во благо, и если человек нуждался в них, то маг мог и вовсе платы за свои труды не взять.

“Не взять платы, как же, — подумала я с досадой. — Потребовал, да еще и такую! Угораздило же меня вляпаться в этого противного, самодовольного упыря.”

За спиной хрустнула ветка. Слишком громко, специально, чтобы привлечь мое внимание.

— Самодовольный упырь, значит?

Вздрогнув всем телом, я резко обернулась и чуть не захлебнулась воздухом, потому что маг подошел слишком уж близко. Вчера, сидя за столом, я и не думала, что он такой высокий!

Под плотным, облегающим тело свитером из тонкой шерсти проступали тугие мышцы. Они мягко перекатывались при каждом движении, и когда мужчина скрестил руки на груди, то к моему горлу подкатил удушливый ком страха и волнения: казалось, что одно движение длинных пальцев — и я могу остаться без головы.

Он не походил на моего отца или любого другого местного охотника — мощного, широкоплечего и грузного.

Скорее, на дикого кота, для которого ловкость — залог выживания.

Простой темно-серый плащ мягко облегал крепкие плечи и был изрядно потерт. Маг явно не из тех, кто предпочитал мягкую постель открытому небу. Потрепанные, но все еще крепкие сапоги повидали не одну дорогу, а к правому бедру была пристегнута кожаная сумка, когда-то выкрашенная в бордовый цвет.

Маг опирался на высокий посох, с острым, похожим на копье навершием из темно-синего камня. Только сейчас я заметила, что на безымянных пальцах у него было по два кольца. Бело-серебристые широкие ободки, испещренные синими прожилками. Холодный, сырой ветер взъерошил густые черные волосы, поднял пряди в воздух, открыв точно такое же колечко, поблескивающее в ухе мужчины.

Медово-золотые глаза слабо мерцали, но оставались такими же холодными, как и вчера.

— К твоему сведению, малышка, упыри — милейшие создания.

— Не называй меня так! — я вскинула голову и вытянулась в полный рост, в надежде стать хоть на дюйм выше. От чувства, что со мной во всех смыслах разговаривают свысока, во рту было кисло.

Маг только хмыкнул себе под нос, блеснул белозубой улыбкой и чуть наклонился. Двигался он так быстро, что я даже не успела понять, как мои волосы оказались намотаны на кулак, а голову зафиксировали — не вывернуться.

Вскрикнув, я хотела пнуть мужчину коленом, да побольнее — чтоб неповадно было лапать! — но, просто оставив посох стоять, он перехватил мою ногу второй рукой и сдавил с такой силой, что стало больно.

Рванув на себя, маг подтянул меня вплотную и, все еще самодовольно улыбаясь, впился в губы жестким поцелуем. Уперевшись ладонями в широкую грудь, я дернулась изо всех сил, но было проще выбраться из-под здоровенной глыбы, чем сдвинуть мужчину с места. Рука стянула волосы до колкой боли, удерживая мою голову так крепко, даже грубо. Горячий язык прошелся по зубам, будто умолял впустить его, позволить ворваться в рот.

От обиды и злости перехватило дыхание. Чувствуя, как медленно щеки наливаются густым румянцем, я попыталась вырваться — но куда там! Никакая сила в мире не помогла бы мне избавиться от капкана широкой ладони, медленно переместившейся на мое бедро.

Кончики пальцев мужчины жгли и морозили одновременно, скручивали мускулы тугими узлами, а сердце колотилось в груди испуганной птицей, билось о ребра, норовило вырваться наружу, расправить крылья и рвануть в чистое синее небо.

В горячечном тумане я успела порадоваться, что юбки в нашем поселении не в чести: слишком для них холодно. Все, чего мог коснуться наглый упырь — плотной ткани штанов.

— Все-таки упырь, да? — шепнул он, разорвав поцелуй, и, коснувшись губами уха, неожиданно больно прикусил мочку.

Странное оцепенение, сковавшее тело по рукам и ногам, слетело, будто его и не было.

Взвизгнув, я воспользовалась тем, что руки у меня свободны, и, хорошенько размахнувшись, влепила наглецу увесистую пощечину.

Едва не отбив ладонь!

Головешка у мага оказалась больно крепкой.

— Хищница, — пробормотал он и широко улыбнулся. — Ладно, живи пока.

От резкого толчка я растянулась на земле, в снегу, сгребая пальцами белую холодную труху. Так стыдно и гадко мне в жизни не было! Злые слезы подступили к глазам, но я сдерживала их из последних сил.

Я не доставлю ему удовольствие. Нет-нет-нет!

Поднявшись, я отряхнула штаны, поправила растрепавшиеся волосы и всем видом показала, что вот вообще ни капельки не больно и пусть катится во мрак! От вида красного пятна, расплывшегося на самодовольной роже, даже на душе потеплело.

Впрочем, ненадолго.

— И зачем тебе эта зубочистка, скажи мне на милость? — маг ткнул пальцем в короткий клинок, надежно пристегнутый к моему поясу.

— Чтобы защищаться, конечно!

Он замер на секунду, а потом расхохотался.