Не для меня Дон разольется

– О-ля-ля! – кричали темпераментные французы. – Завтра мы их окончательно побьём!

– Да погодите вы! – пытался урезонить союзников не менее темпераментный, но уже имевший опыт горной войны Пиньоли. – Взять позицию противника ещё не главное. Главное – удержать её в руках!

Увы, но прав оказался именно лейтенант, а не отмахивавшиеся от него французы. Буквально на следующий день переброшенные из-под Мюлуза на поезде 40-й и 56-й ландверные полки, вместе с 8-м резервным егерским батальоном, стремительным ударом отвоевывают почти все утраченные накануне позиции. «Красные дьяволы», прозванные так из-за традиционных красных штанов прежней формы, оказались совершенно не готовы к столь быстрой ответной реакции. Их 152-й пехотный полк был окружен на вершине и практически полностью уничтожен. Единственным зримым результатом двухдневных боев стали новые горы трупов густо усеявших заснеженные склоны Хартмасвиллеркопфа.

– Вот вам и «о-ля-ля!», – в бессильной ярости скрипнув зубами, пробормотал Пиньоли.

В отличие от лейтенанта, Степан в штабах подразделений чувствовал себя не очень уютно из-за обилия там множества важных офицеров с большими звездами на погонах. Он, как и все рядовые солдаты, в соответствии с крепко усвоенной народной мудростью, старался держаться от начальства подальше. Да и препятствовал языковой барьер. С простыми «пуалю» хоть жестами объясниться можно! Тем не менее, почти сразу после прибытия в Вогезы, Степан быстро нашел себе занятие по душе. Поплевав на ладони и вооружившись лопатой, он принял самое деятельное участие в оборудовании огневой позиции для одной из вышеупомянутых тяжелых гаубиц концерна «Филло». А дел там действительно хватало. Для установки огромного лафета требовалось выкопать капонир в земле, частично гасивший чудовищную энергию отдачи, проложить узкоколейку для подвоза снарядов, установить лебедку и так далее. Немудрено, поэтому, что помимо самих артиллеристов, в обслуге орудия было много и простых рабочих, резко выделявшихся на фоне военных своими сугубо штатскими пиджачками, кепками и жилетками. Вот к ним Степан и присоединился. Те сочувственно похлопывали русского товарища по плечу, во время редких перекуров, протягивая ему бутерброды с сыром и оплетенные бутыли сухого красного вина. Степан никогда не был его особым поклонником, однако постепенно привык. Особенно, после итальянского «кьянти»!

Оставался Степан у гаубицы и во время артиллерийской подготовки 21 декабря. Как и любой, не избалованный техническими изысками человек, вчерашний крестьянин испытывал почти детский восторг при виде огромного, задранного почти вертикально орудийного жерла, методично изрыгавшего очередные, окутанные дымом и пламенем, пятьсот килограммов смертоносного груза. Об участи нещадно истребляемых с неба немцев не хотелось и думать. Более того. Степаном владело совершенно искреннее мстительное чувство. «Это вам за Карпаты»! – при каждом залпе, мысленно приговаривал он.

В общем, к работе артиллерии никаких претензий не возникло. Это пехота, потом, все «испортила». По крайней мере, так думали в вышестоящих штабах. Тем не менее, наступательный дух французов, после столь обидной неудачи, отнюдь не угас. 28 декабря 12-й батальон альпийских стрелков атаковал Нижний Рехфельсен и занял его практически весь, за исключением небольшого участка, где в полном окружении оказались около тридцати немцев из 74-го пехотного полка. Капитулировать те отказались. На следующее утро, как и в прошлый раз, немецкие гвардейские егеря попытались деблокировать своих товарищей, но потерпели неудачу. В этот же день бесконечный мартиролог жертв «Старины Армана» пополнился и командиром французской 66-й пехотной дивизии генералом Марселем Серре. Потрясенный до глубины души картиной всеобщей смерти и разрушения, он, невзирая на град пуль и осколков, практически постоянно находился на передовых позициях. По крайней мере, у окружающих сложилось стойкое впечатление, что Серре явно искал смерти.

Накануне атаки на Нижний Рехфельсен, в 7 утра 27 сентября, он вновь посетил траншеи для того, чтобы лично поставить боевую задачу капитану Полю Мане. Затем, генерал присел на ложемент окопа и, с грустью посмотрев на подчиненного, произнес: «Мой бедный мальчик»! Сердце Мане сжала неизъяснимая тревога. Вскочив на ноги, он с горячностью закричал: «Генерал, ваше место не здесь! Прошу вас, уходите! Немцы непрерывно атакуют. Не доставляйте им ещё и радости от гибели командира 66-й дивизии»!

Серре только пожал плечами: «Бывают времена, мой друг, когда смерти только рады». Наконец, вняв настойчивым мольбам капитана, генерал скрылся в восстановленном ночью ходе сообщения, бросив напоследок: «Жизнь, как и война – такая разочаровывающая штука». 29 декабря, во время немецкой контратаки на Нижний Рехфельсен, Марсель Серре был ранен в колено осколком снаряда. Невзирая на то, что на следующий день ногу экстренно ампутировали, спасти генерала не удалось. 6 января 1916 года он умер в госпитале от гангрены.