Не для посторонних глаз... (СИ)

Наутро она, больше похожая на сомнамбулу, поплелась на кухню, пугая внешним видом слуг. Круги под глазами, наверное, были вполлица. Влив в себя две чашки кофе с молоком, Кристина смогла более-менее собраться, но невесёлые размышления продолжали разъедать изнутри. Она всё ещё не знала, что делать, и если таки сообщать Горскому, что именно по её вине компания потеряла очень много денег, то как это сделать, как вообще на такое решиться? И это ещё в расчёт не брались угрозы о срыве и следующего тендера, разорении «Вайлет-компани»… и принудительном замужестве.

Алексей, выйдя утром на кухню и застав там помощницу, с абсолютно потерянным видом глядящую в окно, не на шутку встревожился. Что же опять произошло? Вчера она ездила домой. Неужели что-то с семьёй? Может, кто-то заболел? Однако ненавязчивые расспросы ни к чему не привели. Кристина явно чем-то тяготилась, хотела что-то сказать, смотрела как утопающий на возможного спасителя, но потом отводила взгляд и мяла в руках ткань халата.

До самого полудня девушка не находила себе места, и её не могла развеять ни беседа с Анжеликой о выставке кошек, ни книга, которую она пыталась читать. И тогда Алекс попробовал её развлечь и пригласил на прогулку. Сэмо, Мисси и Грэя тоже решили взять побегать по снегу. И если хаски и кошка крутились под ногами, то котёнка нигде не было.

— Ой, кажется, он остался в моей комнате, — спохватилась Кристина. — Грэй в последнее время постоянно приходит поваляться у меня на кровати.

— Я его приведу, а вы идите первой. Сэмо уже не терпится оказаться на улице, — сказал Алекс, выпроваживая помощницу из дома. Та, продолжая пребывать в прострации, рассеянно кивнула и шагнула за порог.

«Я выясню, что с тобой творится, и прямо сейчас!» — Алексей решительно направился в её комнату, где на кровати и правда развалился серый мохнатый комок.

Гендиректор замер на пороге и оглядел спальню, в глаза бросился чёрный ежедневник, лежащий в нише прикроватной тумбочки. Несколько секунд раздумий об этичности того, что он собирался сделать, — и Алексей уже открывал заветную тетрадь. Да, это был вовсе не рабочий ежедневник, а именно то, что Алекс искал, — личный Дневник госпожи Соколовой, правда, теперь уже другой (старый, видимо, закончился).

Возможно, он неправильно поступает, но просто обязан узнать, что происходит, и, возможно, помочь. Кристина обязательно выплеснет переживания на бумагу, она всегда так делает, так что придётся снова заглянуть ей в душу, чтобы разобраться в ситуации.

М-да… Генеральный, конечно, многое ожидал увидеть, но некоторые вещи стали неожиданностью. Например, наблюдения, что Роман влюблён в Анжелику и та отвечает ему взаимностью. Алекс знал, что друг очень опекает Лику («как сестру», считал он совсем недавно), и также прекрасно видел ответную привязанность с её стороны, но чтобы у них всё зашло так далеко… Над этим нужно подумать.

А ещё помощница умудрилась подслушать разговор Дэна и Теоны. На этом месте гендиректор не смог сдержать улыбку. А дальше улыбка стала ещё шире, когда он прочитал следующие строки:

«А-а-а! Ненавижу, когда меня называют Тиной, Тиночкой, Тинусей и прочими мерзопакостными кличками! Что за манера коверкать и сокращать имена?! Неужели язык отсохнет, если нормально назвать человека по имени, не выдумывая никаких прозвищ?! Кристина я, Кристина!

Но в случае нашего начальника и со мной творится какая-то ерунда. Так и хочется сказать ему Лёшенька, аж самой страшно! И это при том, что даже брата я называю не иначе как Алёшка. Хотя, может, как раз поэтому? Чтобы не путаться?»

— Лёшенька, да? — это прозвище было знакомо на вкус. Так его в детстве называла бабушка, да и сейчас иногда величает, хотя он уже давно не маленький мальчик. Но «из уст» Кристины оно звучало по-другому. Почему-то захотелось, чтобы она и правда так его назвала, да не раз.

«Что-то я совсем разомлел», — одёрнул он себя.

И уже следующие строки заставили его нахмуриться и вцепиться пальцами в обложку. Он читал о возвращении её отца, шантаже Максима Державина, угрозах в адрес «Вайлет-компани» и принуждении к замужеству. Возможно, в нём просто взыграла солидарность, ведь Алексей и сам был в похожем положении, но ему захотелось стереть с лица земли что шантажиста, что отца Кристины.