Не для посторонних глаз... (СИ)

— Да, и слышала, и видела, — не стала отпираться Кристина. — И ты в тот раз не просто пел, это был крик души. И ещё раньше я тоже случайно подсмотрела, как ты измывался над несчастной ракеткой и калечил теннисные мячики. Так что ты меня тоже прости: я самым бесстыдным образом за тобой подглядывала. Просто не могла удержаться. И после всего увиденного невозможно было остаться равнодушной. Думаю, всё началось именно в те дни.

— Что началось? — спросил он чуть дрогнувшим голосом.

— Моё отношение к тебе безвозвратно изменилось. Я… — она сглотнула и продолжила, — поняла, что вижу тебя настоящего, а извечный строгий и сдержанный вид лишь маска, которая уже не в силах сдерживать натиск бури эмоций, которые на самом деле тебя одолевают. Тебе нужна отдушина, возможность сбросить маску, и ты её нашёл, не прибегая к алкоголю, наркотикам или беспорядочным интимным связям. За это я зауважала тебя ещё больше. Ты замечательный, правда. Я до сих пор не верю, что мне так повезло.

— С твоим появлением моя жизнь круто изменилась, — на губах шефа снова мелькнула улыбка. — Ты ворвалась в неё со своим сломанным каблуком и стаканчиком кофе… как маленький ураган, не меньше. И сначала выбешивала одним своим видом, а потом я понял, что лишь тебе под силу меня успокоить. Только представь, сколько ракеток и мячиков ты спасла от неминуемой расправы!

Теперь уже и Кристина улыбалась, не в силах сдержаться:

— Спасибо, что устроил для меня всё это.

— Ты же хотела признание под окном и надпись на асфальте, — он прижался лбом к её лбу. — Правда, сейчас зима и асфальт замело. Хотя я, конечно, мог бы написать тебе что-нибудь на снегу… Но, думаю, это был бы уже перебор.

— Ты и так сказал и сделал больше, чем я вообще могла представить.

— Разве? — удивился Алексей. — Тогда я рад, потому что в мои планы входит удивлять тебя и дальше. Поехали где-нибудь погреемся?

Как всё-таки хорошо, что в это воскресное утро народа на улице совсем немного и на них двоих почти никто не пялится. Она сгрузила цветы на заднее сидение авто, где лежал исполнивший свою роль костюм Деда Мороза, и устроилась рядом с шефом.

По традиции он привёз её в ресторан, где имелись отдельные кабинеты. Им обоим хотелось сейчас побыть наедине и не быть мишенью чужих взглядов. Миловидная официантка показала, куда можно повесить верхнюю одежду, приняла заказ и принесла вазу для цветов, после чего покинула комнату.

Генеральный окинул Кристину внимательным взглядом:

— Тебе идёт это платье. И ты надела клипсы… Понравились?

— Очень.

Да, она и клипсы надела, и платье, и подаренной элитной туалетной водой набрызгалась… Катану с собой, правда, не взяла, но, в принципе, шеф и так понял, что избранница в полной мере оценила его презенты.

— Ты ничего не писала об этом в Дневнике, поэтому я сейчас действую на свой страх и риск, — Горский достал из кармана пиджака бордовую бархатную коробочку, в которой оказалось золотое колечко с рубином в форме сердечка. — Люблю тебя, Кристина Соколова. Пойдёшь за меня?

Вот так просто и лаконично, без всякого лишнего пафоса, кольца в бокале с шампанским или в кусочке торта, без ненужных аплодисментов официантов и прочей мишуры.

У Кристины не было слов. Она думала, что они поговорят, признаются друг другу, официально начнут встречаться, всё в таком духе, но чтобы вот так сразу предложение… Иные мужчины и после нескольких лет совместного проживания не созревают для столь серьёзного шага, а тут… Но иные ей и не нужны, потому что Мистер Суровость единственный в своём роде, единственный и неповторимый, от чьего взгляда всё в душе переворачивается.

Кристина открыла рот, выдавила неясный звук, перевела взгляд с кольца на лицо гендиректора, который напряжённо ждал ответа, и ощутила тепло, которое свернулось клубочком в районе груди. Поэтому, не раздумывая больше ни секунды, ответила:

— Да, Алексей Горский, я выйду за тебя, потому что тоже люблю.

Только почему у неё вдруг из глаз потекли слёзы?! Сдержаться не было никакой возможности. Хотя шеф воспринял это проявление чувств с юмором.

— Ну вот, Красавица уже представила себе жизнь в замке Чудовища и загрустила, — сказал он с притворным укором.

— Красавица? — откликнулась Кристина. — Меня же в народе, кажется, Золушкой прозвали.

— В народе пусть называют так, как хотят, а для меня Красавица. Ты ведь не против? — он улыбнулся, искренне и открыто.

Она качнула головой, сморгнула слёзы и позволила ему надеть кольцо на палец. Колечко подошло идеально!

— Я понимаю, что тебе понадобится время, чтобы привыкнуть и впустить меня в свою жизнь, — Алексей сжал её ладошку. — И я очень надеюсь, что ты со временем перестанешь стесняться и будешь рассказывать о том, что тебя тревожит или очень хочется, мне, а не страницам Дневника, который, конечно, «выслушает», но желания исполнить никак не поможет. Я больше не буду читать твои записи, поэтому мне будет сложно что-то для тебя сделать, если ты станешь отмалчиваться. Потому что, к сожалению, мысли я пока читать не умею.