(Не)добрый молодец

Белозёрцев прижал её к себе и ласково провёл рукой по белой косе, растрепавшейся от бега, уже изрядно выгоревшей на солнце. Через мгновение мешок вновь повис за его спиной, и они снова зашагали к Козельском тракту. До города оставалось едва ли четыре километра, а там будет ясно, что, да как.

Больше к ним никто не вышел и не поднялся из небытия, и путешественники продолжили свой путь, внимательно оглядываясь по сторонам. Но везде царили покой и умиротворение. Сначала несмело, а потом всё сильнее заголосили лесные птицы, снова радуясь жизни и услаждая слух путниковразноголосым пением. Значит, мертвяков поблизости нет.

Вадим почистил клинок о землю, протёр тряпкой и сунул в ножны. В руках он оставил на всякий случай пистоль. Поправив мешок, он широко зашагал дальше, с осторожностью осматриваясь вокруг. Беда ещё не миновала, она всего лишь временно отступила, и нужно быть предельно внимательным. Они шли по лесному тракту, неспешно и осторожно, аккуратно проходя повороты и в любой момент готовясь снова принять бой. Даже Агафья предусмотрительно смотрела на деревья, отмечая наиболее удобное для быстрого спасения.

Вадим и не догадывался, как сильно он изменился. В Пустынь заходил незрелый юноша с информационной кашей из интернета в голове, а вышел матёрый воин, битый жизнью и отчаявшийся. Это был уже не наивный отрок, а ко многому привыкший человек, в том числе и к собственной новой жизни. И даже эту жизнь можно потерять в любой момент. Да, ему ещё многое предстоит понять и многому научиться, но разве у него есть выбор?

— Стой! — внезапно крикнула ему Агафья, чьё острое зрение выхватывало всё происходящее гораздо быстрее, чем глаза Вадима. Ещё бы не отвлекалась то на ёжика, шуршащего в траве, то на бегающую белку, так и вовсе помощницей незаменимой могла быть.

Вадим сам уже успел заметить впереди нечто, похожее на заставу или баррикаду, но обходить её не счёл нужным. И похоже, что это живые люди, а не зомби или бесы. Заставуохраняли неизвестные, но кто именно, трудно издалека разобрать. Может крестьяне, может горожане, а может и обычные работники.

— Стой, мертвяк!

— Я не мертвяк, и вы это прекрасно видите.

— Видим. Ты кто такой и откель?

— Из Оптиной Пустыни, трудником был у кузнеца.

— Врёшь, поди⁈ На пути к ней с десяток мертвяков ходит, не пройти там, да и по лесу много их шатается.

— Так я сейчас восьмерых и упокоил, потому и прошёл.

— Так врёшь же? — через засеку, сооруженную из сваленных стволов деревьев, перегнулся здоровый детина в армяке. — Сейчас мы тебя стрелою пощекочем, дурашка.

— Выстрелы слышал? — усмехнулся Вадим. — А теперь на это посмотри. Сейчас я и из тебя мертвяка сделаю, только навсегда.

Вадим вынул из-за пояса пистоль, наставил его прямо на детину и взвёл курок. Порох на полку, правда, не насыпал, да не на то расчёт.

— Ты казак, шо ли?

— Нет, я из поместных. Стрелять батька научил, а кузнец из стрельцов был, с саблей научил работать. Показать?

— Не, мы верим.

— Можете верить, али не верить, но дайте мне с собой человечка и пойдём, посмотрим, кого я там упокоил.

— Так это, не пойдёт так. Мы тебе не доверяем, вдруг обманешь?

— Ну, так идите без меня, а меня пропустите в Козельск.

— А ты в Козельск идёшь?

Глупый вопрос Вадим хотел проигнорировать, но всё же ответил.

— В Козельск. На службу хочу наняться. Знаю, как мертвяков убивать.

— Так ты, в самом деле, с Пустыни идёшь?

— Да.

— А почему, што с ней?

— Нет больше Пустыни и села рядом с ней тоже нет. Мертвяки пришли, был бой. Погибли почти все, остальные разбежались, один я и выжил, да вот и девочка, что со мной, Агафья. Пустынь сгорела,раненые не захотели в мертвяков оборачиваться, а нас не покусали. Мы ушли.

— Ммм, — здоровяк не нашёлся, что сказать. — Ладно. Петро, Ерёма, Славичь, ходь до реки, гляньте, что, да как там. Да бердыши свои не забудьте. Если мертвяки там, то сразу назад, а мы пока поговорим с путником и вас подождём.

Вышеназванные ополченцы быстро перебрались через засеку и, с любопытством посматривая на Вадима и Агафью, прошли мимо.

— Иди сюда, — махнул рукой детина, — только пистоль свой убери. А то насчёт стрелы я не шутил, право. И девчонку свою веди.

Вадим пожал плечами, взял Агафью за руку и, обойдя засеку, они встали перед детиной.

— Фомой меня кличут. Меня воевода Козельска здесь поставил с ватагой небольшой. По всем дорогам путь перекрыли, а обозы только с охраной ходят. В Пустынь пока не ходили, не до того нам было. А ты не врёшь?

— Нет, не с руки мне врать. В село отряд ляхов зашёл, порубали многих, а что там потом произошло, я и не знаю. Вот только через несколько дней мертвяки стали в Пустынь приходить. Мы с кузнецом Елизаром бить их стали, да в село пошли впятером на разведку. Там двоих послушников мертвяки загрызли, насилу вырвались от них.