Читаем Не догнанный (СИ) полностью

Не догнанный (СИ)

4. Несколько раз нарывался, где отдыхали животные; меня вяло полубрехом отгоняли со своей территории. Вяло – это потому, что я обучен контролировать свой страх, к тому же кой-как, но могу сдержать на некоторое время стаю. Ага. Правда, в дневное время суток. Уверенности мне добавлял кусок войлока, запихнутый под рукав куртки и тяжелый кофр с аппаратурой на плече (очень удобно закрываться от атак собак кожаным кофром).

Это-то место я и выбрал для своего эксперимента…

И решил пойти.

Без компаса, без кофра или зонтика или еще какой зловредной бытовой штуки для самозащиты, без бинокля и без… а вообще без всего…

Ах, да! Оделся, конечно же. Рубашка с длинным рукавом, джинсы, кроссовки. Взял с собой на всякий случай (а случай бывает разный!): фляжка (200 гр.) с мозголомной брагой (рецепт не даю – вдруг в ту же степь понесет, куда и меня), неполный коробок спичек, полпачки сигарет. Экипировавшись таким не сложным образом, я отправился на такси в зону заброски.

Часть вторая.

Гон.

«Тем временем гон свернул в лес, и зверю удалось оторваться, борзые потеряли след, но подвалили поотставшие было гончие, и погоня возобновилась с новой силой»

Юрий Васильев, «Царская охота»

Гон – То же, что враньё.

Эпиграф

Выкинь к собачьей матери все те вещи, которые помешают тебе выжить

Некий поклонник из 21-го века подвигов товарища Робинзона

Таксист, высадив меня возле неестественно огромных ржавых ворот (кои перекрывали одинокое полуразрушенное железнодорожное полотно), покрутил пальцем у виска и вдруг как-то жалобно спросил:

– Паренек, может ты как-то по-другому? Чё уж так-то то? Траванись, что ль? А сюдой…

Да! Нехорошее место у тутошних таксистов считается промзона.

(И его можно было понять – уж больно много молодых людей обоего пола предпочитали сводить счеты с жизнью именно здесь.)

Какое-то время я, молча, вдыхал цементный воздух смешанный с прелой листвой и еще чем-то, чему не мог подобрать эквивалент.

А потом возникла мысль: «Какого хрена я здесь забыл?»

Вторая мысль перервала первую: «А вдруг я рассвирепею? Забуду, что я «добыча»? Во мне проснется «охотник»?»

«Не знаю, – ответил я сам себе (кажется, на первую незамысловатую думку). – Я же настроился еще в такси на солидное виктимное поведение, адреналин начал выделяться еще там (что ощутил таксист, трактовав как «суцидник» моё состояние) и теперь, запустив такой механизм, – фиг его остановишь…»

Всё. Вот оно – состояние – пришло, окончательно и бесповоротно. Точка невозврата пройдена.

Сердце колотит, в ушах шум, дергается левая щека…

Я положил первую записку под камень.

И пошел.

Через семь минут после заброса я ощутил неприятное жжение в области спины; кто-то издалека упёрто «шевелил» глазами в моём позвоночном столбе. Потихоньку добираясь до печенки.

В таком состоянии (не страх, но близко, не паника, но недалеко) я пробыл минут десять. Постепенно продвинулся к основным зданиям.

И тут меня погнали…

Первые подкусы * мне нанесли в область щиколотки, голени, под колено, часть в бедро.

Какое-то время я шел, рыча и отмахиваясь, делал вид, что подымаю камень, потом и не только делал вид. Существа, напоминающие собак (sic!), реагировали на мои попытки решить дело условным миром вяло угрожающее, но шибко настойчиво.

Меня гнали с открытого пространства.

И я-таки не выдержал, побежал.

Не… Я преочень быстро побежал. Я запетлял от страха. Да. Как заяц запутывал следы при всей очевидности для охотников о бесполезности данного действа.

Началось буйство чувств.

От страха обострилось зрение: серые предметы приобрели явный очерненный контур, движение собак перестали восприниматься скользящей расплывчатой тенью.

В ушах заголосило, закашляло многоголосьем псиным; явственно различались напевки сук и скулёжное тявканье щенков, далекий пробный рык подростков.

Волосики по всему телу топорщились: помогали, мои маленькие, узнать за долю секунды – это будет укус или только «предварительный набросок». (Мимоходом мой мозг отметил: надо бы взять в разработку эту тему – предтактильные ощущения человека в момент опасности.)

В новостях и следующее: любопытная горечь во рту (стресс – это херня – меня же медленно пытаются убить).

А вот перебитый многажды нос меня, шалун эдакий, подвел: ни шиша я не обонял (ну, может только ежели запах собачьего дерьма; вляпался ишо при входе в промзону).

Ко всему прочему появилось и новое, неизведанное чувство. Хотя писать о нем в единственном числе не очень-то и верно. (Эх, попадись мне господин Аристотель со своей теорией о пяти чувствах – искусал бы.)

Охарактеризовать сиё ощущение можно только так: я не хочу, чтоб меня сожрали.

Благодаря неизведанному доселе мироощущению я умудрялся избегать:

- торчащие пруты арматуры;

- раскиданных там и сям (хи-хи, на манер древних противопехотных мин) деревянных конструкций с гвоздями;

- хищных стеклянных перегородок;

- трухлявых перекрытий;

- скользких и неверных под ногой поверхностей.

Я совершал невообразимые прыжки с одного уровня на другой, на обостренной интуиции (назовем это так), выбирая верную опору для толчковой ноги, приземлялся на кончики пальцев и, сдирая кожу, невероятно напрягая мускулы, – тянулся, карабкался, бежал…

Но меня гнали. Куда? Мне было не до рассуждений. Я бежал согласно воле гонящих.

Это был их мир, и они знали его гораздо лучше меня.

Пару раз меня роняли (если можно так выразиться). Но обошлось: немного надкусили в области почки и трицепса, да еще какой-то козёл (а может и козлиха) попытался меня скальпировать. Однако сорвал только бровь и выкусил часть уха, а именно tragus*. (Склоняюсь к мысли, что все-таки козёл.)

Израсходовав последние ресурсы своего изрядно подпорченного квадрицепса*, я запрыгнул (sic!) на одиноко стоящую секцию трехметрового бетонного забора. Оттерев кровь с лица, и кое-как прилепив обратно кусок брови (надорвал часть рубашки) я глянул вниз.

Как ни странно, но увиденная картина не заставила моё сердце биться сильнее, а кровь течь интенсивнее. Получилось ровно наоборот – мой организм отчасти УСПОКОИЛСЯ. Я стал хладнокровно оценивать ситуацию.

Стая сидела и ждала.

Капельки крови предательски капали вниз.

Животные «тянули» носами, регулярно судорожно зевали, хвосты возбужденно ворошили бетонную крошку… Было слышно, как некоторые из них нервически переступали передними лапами…

Ждали-с…

Часть третья.

Чем больше узнаю собак, тем больше узнаю людей.

Пародия на известную фразу, кою приписывают аж пяти не менее известным людям*.

Эпиграф

Хочешь выйти? Сначала зайди.

Первый критик Данте Алигьери

Человек так прыгать не может; до ближайшей секции забора было метров четыре навскидку, а вот дальше явственно виднелся выход по зданиям наружу.

Из носа пошла кровь, в ушах зашумело, сказалось нервное напряжение. Организм находился на стадии издыхания.

И тут случилось нечто, что заставило меня совершить невообразимое. В силу непонятных физических законов, забор (выглядевший монументальным) начал печально, но неуклонно крениться.

Тут мой мозг выдал одну информацию, а тело поступило по-своему: рассудок четко просчитал количество оставшегося времени до падения бетонного сооружения, а тельце сообразило по-другому и не очень приятно.

Все случилось в долю секунды.

И-раз! От меня резко и неприятно запахло (сфинктеры не выдержали столь бешеной нагрузки, проще говоря, я обделался с двух сторон).

И-два! Практически одновременно я хрустнул всеми суставчиками, скрипнул надлежащими сухожильяцими, напряг все что можно и не можно и… упал вниз.

Собаки швырнулись на меня слаженно и на миг притормозили.

И-три! В эту же несчастную долю секунду человеческий мозг не подвел. Слава обосранным! За тот краткий миг, пока зловредные хищники обдумывали над качественным изменением запаха рухнувшей вниз добычи, я успел кое-что вспомнить и предпринять некие действия по ликвидации угрозы умерщвления себя любимого.

Посередке бетонных блоков лежал поддон. Когда-то здесь был люк, потом люк утащили, а зиявшую дыру я сам же этим поддоном и закрывал в крайнюю свою экспедицию.

Вот в эту нору я и рухнул, подпрыгнув на пятой точке и ею же проломив гнилой поддон. Приземлился мягко, но не очень удачно – стекловата – плохой заменитель гимнастическим матам.

Сверху страшно ругались собаки; как не крути, а неким образом я обманул их ожидания (уж не знаю, чего они ждали).

Не рассуждая, я на четвереньках быстро пополз куда-то и пребольно шмякнулся о бетонную стену.

Минут десять тихо ощупывал себя на предмет членовредительств. Вроде кости целы, а остальное ерунда! Окончательно освоившись, я осмотрелся.

И… чуть не обделался во второй раз!

Ну надо ж так попасть!

Натуральный скелет, бляха муха!

Часть четвертая.

Оставь записку всяк сюда входящий.

Неизвестный автор перед входом в известную пещеру.

Да! Не муляж, а самый что ни на есть скелет. И был он, сука така, одет в преочень странную форму.

Первым бросилась в глаза пилотка. Ага! Насколько я знаю – пилотка полевая СС.

От-те раз! Чего ж он тут делает-то? Китель – «мышиный», времен той же войны, кажется. А вот на кителе совсем уж непонятное – орденские колодки без, собственно, каких-либо орденов. Вроде нашенские-то, колодки.

Я нагнулся. Ба! На земле валялись орденские планки! Ну уж это точно родное СССР (их, кажись, ввели в 1943). Во! Эта расцветка помнится, еще дед объяснял – орден Красной Звезды.

Так-с! Обувки нетути, как и ступней. Зато есть галифе – товарищ Буденный обзавидовался бы!

Покончив со скелетированным неизвестным господином, я приступил к осмотру помещенья.

Безрадостно.

Бетон. Бункер 5х5х5 метров. Свет от луны идет через люк и через парные отверстия под потолком (размером примерно 50 на 5 сантиметров).

Ну хрен с ними.

О! Это дело! Полупустая пачка папирос «Казбек», канистра с мерзкой на вкус водой (пять неполных литров), двух литровая канистра с вином (предположительно кагор – почему не скис?).

Беда, однако, спички во время бешеного спурта посеял.

Глотнув винца, я оглядел узилище еще раз.

Наверху шебаршились собаки. Какое-то время уныло вздыхал и, ради ободрения себя несчастливого, потявкивал оставленный стаей «часовой».

Когда ушел и он, я с ужасом осознал – выход в пяти метрах от меня. Меня охватило бешенство, и я безрезультативно прыгал в сторону освещенной луной вожделенной дырки, бросался на стены и ломал себе ногти, пару раз зачем-то ударился о стенку.

Наконец, тяжело дыша, я присел рядом с Фрицем (так назвал неизвестный скелет).

Залез в карман кителя. Документы? Оч-чень интересно.

Огрызок паспорта, где явственно читалось, что какой-то гражданин на букву «Р» не женат. Вроде советского образца, паспорт-то!

Ну и шут с ним. Ничего не выжмешь отсюдова.

Обрывок записки?

Ишо любопытнее!

Ну-кось?

«… не обнаружено, прошу принять меры… распространение такого рода клеветнических измышлений вредят делу…»

Во, бля! Кого это того не обнаружено?

Собак? Немцев?

А это чтой-то за бумазея?

Угу! Дык вроде украинский!

Здрассте, примчалисся!

Подпись-то знакомая: Gebietskommissar Walther Rodde

«…Встановить податок на собак. А саме: однієї (першої) собаки – 300 карбованців на рік, другої і кожної подальшої собаки – по 400 карбованців на рік... Для кожної собаки при сплаті першої половини податку та одночасної реєстрації ії в міській управі дається за плату значок встановленого зразка, який повинен бути привішений на шиї собаки.

Собаки, які мають особливе призначення, як то собаки, що водять сліпих, дресовані собаки, собаки-пастухи, собаки, які охороняють ліси, дільниці полювання, охоронні і таке інше, можуть бути головою міської управи звільнені від податків.

Собаки, з яких власники не сплачують податок, або будуть зустрінуті на вулиці без знака, будуть знищуватися. Крім того на власників собак має бути накладено штраф…»

Ну… с гебитскомиссаром Родде я отчасти знаком: было дело – в архивах сей деятель примелькался.

А вот с языком проблемы. Эх, гугла нет под рукой! Так-то вроде понятно, что речь идет о налогах на собак. На всяких. Так же и понятно, что найденные песики на улице без опознавательных знаков будут «знищуватися» - тож ясно.

А вот мелочи?

Сильно обгоревший блокнотик (спаялась оплетка, часть листов пустые, часть с рисунками, но их не разобрать). Некие текстовые наброски карандашом (вроде свинцовым).

Я уселся поудобнее, глотнул кагорчику и, сотворив очередной раз иллюзию, что курю «Казбек», принялся за чтение.

Неизвестный мне персонаж, столь эклектично разодетый (и упокоившийся неизвестно в каком году), назвал свои записки лапидарно:

Не догнанный.

Так я и оставлю.

НЕ ДОГНАННЫЙ

Если не было в детстве собаки,

То потом появившись – она,

Не решит все проблемы ни разу,

Лишь усилит твоё ни-ко-гда.

От судьбы не уйдешь.

Можно «уйти» от трамвая.

Только стая трамваев, согласись –